Широко распахнув глаза, я оторопело наблюдаю за подрагивающими ресницами Дроздова. Ловлю его движение ртом и теряюсь от внезапного напора мягких мужских губ. Он демонстрирует мне все свои умения, покусывая и щекоча мои губы языком. Его поцелуй выбивает из равновесия до такой степени, что слабеют колени.
Качнувшись вперед, упираюсь руками в плечи Ромы. Пытаюсь сдвинуть эту скалу с места, чтобы глотнуть воздуха. У меня кислородное голодание и тепловой удар. Это безумие нужно прекратить! Сейчас же! Я не хочу с ним целоваться. Не хочу?
Наконец мне удается увернуться. Почему я не сделала этого раньше, даже думать не хочу!
Чужие губы задевают мою щеку и мочку уха в ужасно чувственном касании. Волна тепла прокатывается по телу и концентрируется внизу живота, мне приходится зажмуриться, чтобы не спалить перед Дроздовом все свои оголённые эмоции.
— Так ты… — прочищаю горло, голос внезапно стал очень хриплым, — женишься на мне?
— Не в этот раз, Канарейкина, — так же сипло отвечает Рома.
Он продолжает нависать надо мной, опираясь на собственные руки. Дышит так, словно пробежал на время стометровку. Рвано и часто.
Один глубокий и шумный вдох‑выдох, щекочущий мои волосы, и Дроздов лишает меня своей близости. Молча отстраняется и уходит.
Открываю глаза, только когда его быстрые шаги стихают парой этажей ниже.
Возвращаюсь в аудиторию и мешком опускаюсь на место рядом с Алкой.
— Ну что? Согласился? — шепчет подруга, смотря на меня с нескрываемым любопытством.
Костенко перевесился через свой стол, чтобы быть к нам поближе.
— Ну как? Денег дала?
— Никак. Слушать не стал, — бросаю в ответ.
Смеяться хочется оттого, как вытягиваются их лица. Парочка «сватов» переглядывается.
— А чего же ты так долго? — удивляется Алла.
— Нужно было показать ему сиськи! — со знанием дела говорит Вит, за что тут же получает затрещину от Волковой. — Ай! Чего такого‑то?
Отворачиваюсь от этих двоих под предлогом проверить мобильный. На самом деле — чтобы скрыть горящие щеки и губы.
Не хочу анализировать и думать о том, что сейчас произошло в коридоре. Но мысли, как тараканы, навязчиво лезут в голову, транслируя мне бегущую по кругу строку: «Рома Дроздов умеет целоваться». Не могу не согласиться. И делает он это просто феноменально.
Глава 3
Евгений Викторович отпускает нас через час. Он пристально изучал дипломы всех желающих — а мы с Аллой входим в это число — и давал ценные рекомендации по быстрым правкам и презентации. Защита назначена через неделю.
— Страшно, — бормочет подруга, запихивая свои вещи в сумку.
— Не то слово.
— Отсутствующим передайте, что с них будет особый спрос, — громко, чтобы перекричать гул голосов, произносит декан. — Кто настаивал на этой встрече? Вы! Мне она на фиг не нужна, я, может, рад буду вас всех завалить.
— Да ладно вам, Евгений Викторович. Пощадите, — умело подлизывается Костенко и протягивает декану руку для пожатия. — Бывайте, дамы.
Обернувшись к нам, Виталик поднимает ладонь и, подмигнув, выходит из аудитории.
— Какой же он всё‑таки неопрятный, — Алла, прищурившись, провожает взглядом его длинную нескладную фигуру и в отвращении передёргивает плечами. — Не хватает ему женской руки. Приодеть бы, причесать, вымыть!
— И?
— И будет завидный жених. Ты видела, какого он роста? И тощий такой. У отца новая пассия, как раз владеет модельным агентством. Как думаешь, если добыть пару фоток нашего Костенко и отправить ей? Мне кажется, у него есть потенциал, — задумчиво произносит Алла, постукивая длинными острыми ногтями по чехлу своего телефона.
Не могу сдержать смеха.
— Алла, ты не только в сводницы подалась, но и модельным агентом стать хочешь? Напомни, зачем тебе этот диплом?
— У меня глаз на внешность намётан! Не пропадать же такому таланту?
Подруга шутливо пихает меня в плечо, и мы, ещё раз рассмеявшись, выходим из аудитории вслед за Костенко. Я буду по ней очень скучать. Мы познакомились на первом курсе и сразу как‑то нашли общий язык. Алла весёлая, непосредственная, иногда своей наивностью напоминает мне ребёнка. Но в то же время она очень добрая и настоящий друг. Очень надеюсь, что наша дружба будет длиться годами и мы не отдалимся, даже когда мне придётся уехать.
Нахмурившись, поправляю ремешок сумочки. Если у меня получится уехать.