На Ахалдасе с подобным сталкиваться не приходилось.
О возможности поднимать зомби Люмьен слышал, но лицезреть их вживую ему до этого не доводилось. «Узы отчаяния», являвшиеся улучшенной версией «Теневых пут» его тоже особо не удивили. А вот другие примененные Радремоном заклинания заставили дворецкого немало понервничать. Он даже предполагал, что новый господин явился с Шалова (по слухам, там завелась какая-то дрянь из-за которой ранговики перестали рисковать отправляться на следующий материк, спровоцировав рост напряжения в кругах элит), но маркиз быстро убедил его, что прибыл не «сверху», а «снизу».
Так же фор Корстед узнал, что в королевстве Мажусти сильнейшим является маг пятого ранга, состоящий на службе у фон де Нияскота. Вроде бы ничего особенного, но тот обладал минимум двумя заклинаниями третьей ступени. Одно такое Радремон испытал на себе в исполнении Маруана, и пока он не ознакомится с примерными показателями их урона, в прямое столкновение лучше не вступать.
Плюс нельзя забывать о связях короны с Черной Лилией — родом, специализирующимся на предоставлении наемников. Их численность, сила и расценки оказались Люмьену неизвестны.
Митрониномой же руководил воин шестого ранга. Могучий полуогр, постигший искусство боя двумя алебардами сразу. Он славился взрывным нравом, неуемными амбициями и любовью к эльфийским юношам. И хоть о последнем факте знал каждый на близлежащих территориях, упоминать об этом в присутствии самого главы рода не стоит. Иначе быстро придется знакомиться с фактом первым.
В общем, мысленно поблагодарив почившего короля за страсть к науке и хорошо информированного дворецкого, Радремон, узнавший много полезного, отправился смотреть обитель местных ученых.
Большей частью те располагались непосредственно в библиотеке, являвшейся весьма просторным помещением с множеством стеллажей, столов и всевозможных любопытных штучек для вычисления всего на свете. От расстояния между звездами до давления внутри пингвина во время акта дефекации.
Последним даже занималась целая исследовательская группа в коричневых мантиях и со смешными колпаками на мудрых головах. Пингвина, правда, у них не имелось, но книжники вполне неплохо обходились чучелом пеликана с обломанным клювом.
Там же маркиз обнаружил и обеих эльфиек, во всю шерстивших фолианты и манускрипты в поисках информации о проклятьях. Правда пока что остроухим из ценного попались только инструкции по достижению третьего ранга. Им в спате и так все уже обладали.
Информацию о смене власти ученые мужи восприняли спокойно. Можно даже сказать индифферентно. Какая разница кто сидит на троне, лишь бы кормили вовремя и не мешали заниматься любимым делом.
Однако Радремон поспешил их расстроить и во всеуслышание объявил, что с этого момента приоритетным направлением является магия пространства и все, что с ней связано. В почете будут так же алхимия, кузнечное дело, финансы и прочие прикладные науки. Те же кто хочет и дальше заниматься пингвинами, пеликанами и прочей ерундистикой должны зарабатывать деньги и вносить в казну определенную сумму за право пользоваться книгами и лабораториями.
Кто-то тут же упал в обморок, другие попытались роптать, вот только вид маячившего за спиной маркиза зомби быстро отбил у них желание повышать голос громче комариного писка. Только один, представившийся Шлизо У’Порко, наоборот несказанно воодушевился и заявил, что будет безмерно счастлив заполучить подобный образец некрожизни для исследования темной магии.
Судя по желтоватому отливу кожи и чрезмерно длинным рукам, ученый имел среди предков кого-то из степных троллей. Но отнюдь не этот факт подтолкнул фор Корстеда отдать прислужника адепту науки. В его глазах на мгновение мелькнуло что-то, что теплом отозвалось в груди Радремона, найдя отклик. Знакомое чувство, уже несколько раз испытанное им в различных ситуациях. И маркиз решил ему довериться, приказав покойнику всюду следовать за Шлизо.
— Так значит объявишь о возрождении рода, Мастер? — поинтересовался Люмьен, покидая библиотеку.
— Еще не решил. — ответил фор Корстед, глядя на вереницу потянувшихся к выходу книжников. — Идем в сокровищницу.
Казна представляла собой весьма печальное зрелище. Сундуки стояли пустыми, раскрыв голодные пасти в ожидании счастливого дня, когда их вновь доверху наполнят звонкой монетой; на манекенах вместо артефактной брони болталось белье, развешенное на просушку; в углу же и вовсе обнаружилась пыльная груда поломанной мебели, не подлежащей восстановлению.