На лице Глеба появилась кривая улыбка. Беседуя, он даже ни разу не взглянул на пассажира, как бы этим подчеркивая свое достоинство. Теперь же, слова собеседника воспринял, как откровенную угрозу.
– Ты решил меня попугать? – с улыбкой спросил Глеб.
Его пожилой собеседник только пожал плечами, что означало, понимай, как хочешь. Глеб понял и сказал:
– Напрасно. Это я могу сделать так, что вам всем станет нехорошо. Так что ты, Эдик, свое мнение лучше попридержи, – назвал он своего немолодого собеседника несколько униженно. И тот стойко выдержал такое обращение, хотя привык, когда его называли по имени отчеству. Глеба он относил к молодым выскочкам, которые считают, что им принадлежит, если не весь мир, то лучшая его часть. А таким, как Эдуард Юрьевич, все остальное. И взгляд, который послал Глеб на своего пассажира, был наполнен цинизмом, как бы лишний раз, подтверждая, что хозяин положения все-таки он, а не этот старикашка.
Эдуард Юрьевич Барков сидел с непроницаемым лицом, пожевывая фильтр давно потухшей сигареты. Он о чем-то задумался. И даже не сразу сообразил, что ему надо выходить, когда машина остановилась возле шестиэтажного дома на Варшавке, где Эдуард Юрьевич совсем недавно приобрел приличную пяти-комнатную квартиру. Видя, что Барков медлит, Глеб напомнил:
– Мы приехали.
Прозвучало так, как если бы молодой хозяин «Вольво», сказал: «Пошел вон». Седоволосый пассажир по-стариковски вздохнул.
– Да. Приехали, – сказал он как бы с неохотой и, не прощаясь, вылез.
Глядя, как он медленно удаляется к подъезду, Глеб усмехнулся и поспешил уехать. Слишком утомил его этот старикашка Барков.
Едва войдя в квартиру, Даша скинула туфли и сразу же прошла в комнату, где стоял видеомагнитофон. Федора дома не было, поэтому пришлось избежать ненужных вопросов по поводу такой поспешности. Да и Глеб предупреждал же, чтоб она смотрела одна, без Федора.
Она включила телевизор с видиком, сунула кассету. И то, что она увидела, заставило ее оглянуться на дверь. Вот так, невзначай, не вошел бы Федор. А Глеб оказался просто гадом. Установил в спальне маленькую видеокамеру и заснял, как они занимались с ним сексом. Было это один единственный раз, когда Даша ушла от Федора и собиралась уехать с Глебом в загранку. Поступок был с ее стороны не слишком обдуманным, и Даша потом не раз признавала это и раскаивалась. И вдобавок ко всему, теперь он может разрушить всю ее жизнь с Федором. Вот они последствия того поступка.
Она с ненавистью смотрела на экран. Зрелище получилось ужасное. Хотя у любителей крутой порнухи, это бы вызвало небывалый восторг и бурю эмоций. Красивое женское тело в столь грациозных позах.
Даша не стала досматривать. Она прекрасно помнила ту любовную сцену. Женская слабость, обернулась для нее трагедией. Прав этот ублюдок Глеб, нельзя Федору смотреть это. Но как быть? Уверена была, эта кассета у Глеба не единственная. Записывал на маленькую видеокамеру, втайне от Даши, а потом переписал на большую кассету. Но разве этот негодяй откажет себе в удовольствие и не оставит кассету. Еще чего доброго, возьмет и покажет это все в кругу приятелей, под рюмочку. Даша там уж слишком раскованно вела себя. Боже, какой стыд. Никогда не сомневалась, что мужчины коварные существа, которым нельзя доверяться ни в чем. Теперь лишний раз убедилась в этом. Да слишком поздно. Но как Глеб мог так поступить? Об этом она еще спросит у него. Клялся в любви. И вдруг такая жестокость.
Она вынула кассету из видика, не зная, куда ее деть. Самое лучшее, это сжечь пленку, сейчас, не медля, но только не в квартире. Останется запах гари. Федор будет допытываться. Это надо сделать на улице. Даша сунула кассету в свою сумочку, но прежде чем выйти, позвонила Глебу на сотовый. Он как будто ждал ее звонка. Наверное, знал, что, просмотрев пленку, она не утерпит и позвонит ему сама. И не ошибся.
– Глеб, ты сволочь! – выпалила она в трубку. Он ничуть не обиделся. Даже более того, хотя Даша и не видела его лица, но ей казалось, что, разговаривая с ней, Глеб скалится в улыбке. Он привык всегда добиваться своего. Похоже, и в отношениях с ней у него появляются существенные сдвиги. Знает, подонок, деваться Даше некуда. Федору она жаловаться не станет. И он наслаждается ее беспомощностью.
– Милая, ты плохо думаешь о людях. В частности обо мне. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была со мной. Как поступить, выбор за тобой. Только уверен, стоит твоему менту посмотреть содержание той кассеты…
– Молчи, Глеб, – с ужасом воскликнула Даша. Не стоило продолжать то, в чем Даша и сама была уверена. Чуть не расплакалась от горя. Ну, почему, жизнь такая подлая штука? А Глеб как бы в насмешку спросил: