— Что такое? — спрашивает Джакс, заметив мое удрученное выражение лица. — Что-то не так?
— Нет. Нет. Ничего, — говорю я машинально.
Я снова смотрю на девушку, которая теперь покусывает губу и слегка улыбается. Когда оглядываюсь обратно на Джакса, он все еще вопросительно смотрит на меня, и я сдаюсь.
— Ну, я просто подумала о…
Слова «О. Боже. Мой» прерывают меня, вместе с длинной тенью, которая появляется на столе между нами. Это официантка, тощая блондинка с фальшивой грудью и в настолько короткой юбке, что, должно быть, противоречит правилам ресторана, которые она полностью игнорирует.
Джакс и официантка уставились друг на друга, я смотрю то на него, то на нее, как будто это матч настольного тенниса. Выражение лица Джакса, как и у меня, удивленное и ожидающее объяснений. Выражение лица официантки — с такой же наполовину знающей косой улыбкой, которая была у женщины с азиатской внешностью, у девушек с собаками и у девушки в ресторане, сидящей у окна.
— Да? — говорю тоном, немного более расстроенным и резким, чем хотелось бы.
— Ох, простите, — говорит официантка, внезапно замечая меня, как будто это я только что подошла. Она смотрит на меня, потом на Джакса, затем кивает ему, словно внезапно «уяснила» что-то, после чего вручает нам меню.
— Вот ваши меню, я вскоре вернусь, чтобы принять ваш заказ, — говорит она, прежде чем умчаться подальше, как таракан, когда включили свет.
Джакс рассеянно одаривает меня улыбкой, и я отвечаю ему тем же, а затем прячу свое лицо за, к счастью, габаритным меню.
Если ранее были тревожные звоночки, звучащие в моей голове, то теперь весь флот сбежался на палубе и кричит «прекрати это все!». Внезапно я чувствую себя подобно лунатику, которого разбудили на краю моста Золотые Ворота посреди шага в пропасть. (Примеч. Мост Золоты́е Воро́та — висячий мост через пролив Золотые Ворота. Он соединяет город Сан-Франциско на севере полуострова Сан-Франциско и южную часть округа Марин, рядом с пригородом Саусалито).
Не поймите меня неправильно, я не «удивлена», что Джакс переспал с множеством женщин. В первую очередь именно по этой причине я убедила его обучать меня. И я даже не удивлена, что все те женщины помнят его — и с любовью, судя по тому, что они, кажется, желают сдернуть с него одежду в ту же секунду, как только видят.
Меня выводит из себя тот факт, что прямо сейчас я испытываю немного слишком сильно зависть и чувство собственности. Немного слишком комфортно чувствую себя рядом с ним. Несомненно, у нас поздний завтрак вместе, и да, я ношу его одежду — и уверена, слова, сказанные им обо мне на свадьбе, были одними из самых приятных, которые кто-либо говорил обо мне.
Но Джакс — это Джакс, он мастер заставлять девчонок терять голову и клеиться к нему. Сам он тоже не может остаться равнодушным. Я знала это с первой секунды, как встретила его, что если потеряю бдительность и начну верить во всю эту ерунду, то окажусь в беде.
Я провела восемь лет своей жизни, позволяя обманывать себя, потому что чувствовала себя удобно — и не собираюсь повторять все это снова.
Джакс не относится к тому типу парней, которые подходят для отношений. Он не такой, и никогда не будет таким. Прекрати. Это. Все.
— Ты готова сделать заказ? — спрашивает Джакс.
— Ммм… да.
Я сохраняю спокойствие во время еды, подыгрывая манере Джакса говорить смешные вещи невозмутимо спокойным тоном. Он проницателен, и большую часть времени, которое мы провели вместе, читал меня, как книгу. В этот раз я не хочу, чтобы он узнал, какая война разразилась в моей голове.
Мы заканчиваем наш поздний завтрак, блондинка приносит нам чек, и Джакс предлагает прогуляться еще, но я уже приняла решение. Мне нужно немного времени для себя, немного возможности, чтобы подумать. Кроме этого, за последние несколько дней я лишь много трахаюсь, восстанавливаюсь после траханья и размышляю о траханье, поэтому у меня накопилось много дел.
Именно тогда до меня доходит, что осталось два дня нашей сделки. Джакс даже не упомянул об этом. Это потому что ему плевать? Или он забыл? Но нет, конечно, он не забыл. Он согласился на эту договоренность, потому что она подразумевала всего лишь семь дней и никаких обязательств. Таким образом, почему он должен об этом думать? После этого он сможет вернуться к своему обычному образу жизни. Почему он должен хотеть, чтобы все было по-другому?
Я сохраняю спокойствие, мы говорим друг другу «пока», а потом я ухожу.
Вот так просто я принимаю решение, что больше не могу быть с Джаксом. К черту сделку. Мне больше не требуется ни дня с ним. Я многому научилась и не могу позволить себе влюбиться в этого парня. Лучше познакомлюсь с кем-то другим.
Я приезжаю домой и трачу несколько часов, притворяясь, что разбираюсь с кучей «срочных» писем, ожидающих ответов, привожу в порядок свою квартиру, которая ощущается вдвойне более грязной и маленькой, после проведенной ночи в доме Джакса, затем проверяю холодильник и понимаю, что нет… ну, всего. Мне давно пора устроить себе пару ночей заедания проблем в пижаме, и я не хочу оказаться без ведерка «Ben & Jerry», поэтому решаю съездить в продуктовый магазин.
Бросаю одежду Джакса в машину, надеваю штаны для йоги и майку, а затем отправляюсь в магазин, мысленно перечисляя все, что мне необходимо, чтобы снова не начать размышлять о Джаксе.
Когда кладу в свою тележку несколько продуктов, которые мне нет необходимости покупать, но я знаю, что съем их, и продукты, которые мне необходимы, но знаю, что не съем их, приходит сообщение от Джакса.
Просто фотография его мускулистого потного торса на фоне его личного тренажерного зала, без какой-либо подписи.
Я не хочу, но все же уставилась на совершенство торса Джакса, словно это самое потрясающее, что я видела в продуктовом магазине до сих пор. Я так увлечена этим, что заворачиваю свою тележку в другой проход и врезаюсь ее углом прямо в пах высокого мужчины.
— Уф! — восклицает он, скорчившись и сгорбившись над своей интимной частью тела.
— Дерьмо! Боже мой! Мне так жаль, — говорю я, оставив свою тележку и положив руку на его спину.
Он тихо стонет, а затем выпрямляется и направляет насыщенно-голубые глаза на меня. Как только его глаза встречаются с моими, его точеная линия подбородка превращается в теплую, слегка глупую, но чертовски милую улыбку.
— Это лучший удар, который я видел за весь день, — смеется он, и когда видит растерянное выражение на моем лице, указывает на значок на своей тренировочной одежде, — я тренирую команду младшей лиги.
— Ах, — говорю я, когда он поправляет свою бейсболку и слегка вздрагивает. — Ну, ты в порядке?
— Да. Все будет хорошо. Я всегда держу удар.
Я смеюсь и возвращаюсь к своей тележке.
— Эй, — зовет он, когда я собираюсь продолжить свой путь к сырному отделу, — кажется, я видел тебя раньше.
Я смотрю на него и пытаюсь вспомнить, встречались ли мы.
— Ты модель, верно? — продолжает он. — Если нет, тогда тебе определенно следует заняться этим.
По какой-то причине его невинная улыбка и нежный тон заставляют меня смеяться. Когда я поднимаю голову, откидывая волосы назад, то смотрю прямо в это милое лицо и говорю:
— Вау, это реально отстой. Это, возможно, худший подкат, который я когда-либо слышала.
Он добродушно пожимает плечами.
— Как бы ты это сделала? — спрашивает он, наполовину искренне, наполовину просто пытаясь поддержать разговор.
Я оглядываю его с головы до ног и замечаю хорошую осанку, красивое лицо и непринужденную манеру.
— Эта бейсбольная куртка, по крайней мере, на два размера больше. У тебя, кажется, хорошие мышцы, и тебе следует демонстрировать их. И никаких подкатов или, во всяком случае, ничего, что звучит так, словно ты сам не веришь в это. И сними бейсболку — ты же не на поле прямо сейчас. В ней ты выглядишь так, словно скрываешь плешь или что-то вроде того.