Голубые глаза ввинчивались в Мину, пригвождая ее к сиденью.
— И ты поможешь нам, Мина Харпер. Поможешь, сказав, где провела прошлую ночь. Тогда мы найдем его и покончим с ним, а заодно и со всем кланом Дракул. Именно эти вампиры, как мы полагаем, убивают в Нью-Йорке девушек и нанесли моему напарнику тяжелую травму.
Мина смотрела на него широко раскрытыми, недоверчивыми глазами. Ей все время вспоминалось лицо Лучана, рассказывающего о женщине, которая бросилась в Реку Княгини, страшась турецкого плена.
Если верить Аларику, эта женщина была матерью Лучана, и он своими глазами видел, как она прыгнула из окна. Стоит ли удивляться неизбывной грусти, которую прочла Мина в этих глазах?
Нет, это попросту невозможно. Если Лучан действительно видел, как покончила с собой жена Влада, ему должно быть не меньше пятисот лет.
Но если она не была его матерью, зачем было Лучану показывать Мине портрет отца Цепеша? Экскурсия по музею имела для него особый, глубоко личный смысл.
Но ведь… вампиров не существует! Неужели ей хотят внушить, что Лучан Антонеску, будучи вампиром, проник в музей с помощью магии, усыпил охрану, выключил сигнализацию… для того лишь, чтобы произвести впечатление на малознакомую девушку?
Но… куда в самом деле подевалась охрана?
А летучие мыши? Те, что напали на них у собора Святого Георгия?
— Не может этого быть, — пробормотала Мина, тряся головой. — Он казался таким… нормальным.
Но… разве его совершенство укладывается в какие-то нормы?
Теперь понятно, почему ей казалось, что он никогда не умрет. Он и так уже мертвый.
Как там сказала Лейша, когда Мина позвонила ей сообщить, что ведущим сценаристом стала Шошона? Если существуют пророки, предсказывающие, кто как умрет, почему вампиры не могут?
Внезапно замерзнув, Мина потянулась за пледом, под которым так часто спал Джонатан — и не дотянулась, бессильно уронив руку.
Он мертвый.
О Господи.
Вампиры существуют, и она переспала с одним из представителей этого вида.
— С годами они научились маскироваться, чтобы выжить, — пожал плечами Аларик. — Возьмем хотя бы Антонеску, ваших соседей.
У Джона отвисла челюсть.
— Что? Уж не хочешь ли ты сказать…
— Вам никогда не казалось странным, что они не выходят на улицу днем?
— Мэри Лу я днем постоянно вижу, — сказала Мина, переглянувшись с братом.
— Интересно, где? Уточни.
На улице, хотела сказать она… в бакалейном, в деликатесах… но вдруг осознала, что ни в одном из этих мест соседку не видела, и ответила чуть слышно:
— Внизу, в вестибюле. — Холод, прохвативший ее, усиливался.
— Вполне возможно, — сказал Аларик. — Из гаража, где стоит их машина с тонированными стеклами, подняться недолго.
— Да, верно. Можно подумать, что она всегда там торчит. — В шляпе с широкими полями и неизменных перчатках.
— Погоди-ка, — вмешался Джон. — У них терраса громадная. Вчера они нас там поили коктейлями… хотя солнце уже зашло, это да.
— Они спонсируют противораковые исследования! — крикнула Мина.
— Джек Бауэр их не выносит, — припомнил Джон.
— Собака не любит их? — встрепенулся Аларик.
— Ненавидит. Как увидит кого-нибудь из них в лифте, с ним прямо припадок делается. С тех самых пор, как он у нас появился. — Джон посмотрел на Мину. — Если подумать, он и к Лучану любовью не воспылал — я слышал, как он рычал в холле.
Мине стало не по себе. Джон прав, конечно, однако…
— Джек Бауэр очень нервный, потому его так и назвали. Одни тараканы в голове.
— Похоже на то, — согласился Аларик.
Предмет разговора храпел у себя в корзинке — лапы кверху, пузо со всеми причиндалами на виду, язык набок.
— Он не всегда такой, — заступилась Мина.
— Если он нервничает в лифте и холле, а дома спокоен — это собака-вампирка, — определил Аларик.
— Теперь и мою собаку записали в вампиры? — взъярилась Мина. — Кто следующий, я?
— Я сказал не «вампир», а «собака-вампирка». — Аларик обладал раздражающей способностью не терять хладнокровия, даже угрожая кому-то смертоносным оружием. — Некоторые животные, в особенности собаки, наделены повышенной чувствительностью к запаху мертвечины. Таких с первобытных времен использовали для выслеживания и поимки вампиров, даже разводили специально для этих целей. Ваша собака, как видно, унаследовала этот древний инстинкт. Вы, наверное, ругали его, но он всего лишь пытался предостеречь вас от зла, которого вы сами не чувствовали.
Пристыженная Мина — она не только ругала Джека Бауэра, но и заперла его на всю ночь в ванной — обрадовалась, когда Джон сменил тему.
— Если Антонеску вампиры, чего ж они нас не загрызли, как этих девушек? — Джон показал на раскиданные по столику фотографии. — Возможностей у них было хоть отбавляй.
— Потому что мы бы в таком случае сразу их взяли — и тех, кто виновен в убийствах девушек, тоже возьмем. Как только твой, Мина, приятель стал князем, все вампиры получили приказ жить скрытно, не привлекая к себе внимания — одним словом, не убивать. Вместо этого они находят себе слабовольных доноров и выдавливают их постепенно, как пищевые пакеты, каждый раз понемножку. Вернее сказать, не доноров, а рабов.
— По-вашему, Лучан и меня использует, как такую рабыню? — хмыкнула Мина. — Позвольте разуверить вас, мистер Вульф.
— Да уж, — скептически вставил Джон. — Не знаю, заметил ли ты, но у моей сестренки воля железная. Вряд ли она стала бы чьей-то рабыней — ну, разве рабой любви.
Не успел он это вымолвить, Аларик со странным выражением на лице встал и приказал Мине:
— Подними юбку.
— Простите? — отозвалась она с нервным смехом, глядя на него снизу вверх.
— Подними юбку, — повторил он.
Значит, она расслышала правильно.
— И не подумаю, — заявила Мина, покосившись на брата — тот пожал плечами, сохраняя нейтралитет.
В следующую долю секунды Аларик сгреб ее за руку и поднял с дивана. Джек Бауэр, разбуженный ее воплем, выглянул из корзины, Джон крикнул:
— Эй-эй, полегче!
— Прекратите! — увещевала Мина Аларика, задирающего ей комбинацию. — Что вы такое делаете?
— Бедренная артерия, — бормотал он. — Совсем забыл: любители секса всегда ею пользуются.
— Эй, — топтался на месте Джон, — не думаю, что моей сестре это нравится…
— Я это не для своего удовольствия делаю, балда. Мне надо посмотреть, укушена она или нет. — Аларик бросил Мину обратно на диван. Она хлопнулась на спину, и он, показывая на ее обнажившееся бедро, сказал с торжеством: — Ага!
Мина скосила глаза вниз — посмотреть, из-за чего весь сыр-бор. Может, там и есть что-нибудь. Если честно, она мало что помнила из их с Лучаном любовных игрищ — все как-то размылось в памяти.
Но такого она все же не ожидала.
Это укус, отрицать не приходится. Очень похожий на те, которыми покрыты мертвые девушки на фотографиях — разве что не такой крупный и кровоподтека вокруг него нет.
— Боже ты мой. — Мина сдвинула ноги, одернула комбинацию. Поздно: она уже показалась брату и этому грубияну в самых своих сексуальных черных трусах.
— Теперь понятно, почему он присылает тебе подарки, — сказал пораженный Джон.
— Внутренняя сторона бедра, — констатировал Аларик. — Надо было с самого начала там посмотреть. Бедренная артерия обеспечивает прямой путь к сердцу, поэтому медики часто вводят в нее катетеры и стенты, а вот укусы на ней могут остаться необнаруженными. Ты не помнишь, как он тебя укусил? — Любопытство в его взгляде смешивалось с недоверием.
— Он… он… — запиналась скованная холодом Мина, — он сказал, что не будет меня кусать, если я сама не дам разрешения…
— Ну и что? — спросил Джон, возвышаясь над ней и присевшим на край дивана Алариком. — Позволила ты?
Все это не укладывалось у нее в голове. Неужели Лучан ее укусил? Лучан, спасший ее от летучих мышей у собора Святого Георгия, закутавший ее в свой пиджак на террасе у Антонеску?