"Ты не можешь", - говорю я с легким смешком, выворачиваясь из-под него и спрыгивая с кровати. "Ой..." Я оборачиваюсь, моя попа горит от огненной пощечины. Он застыл с каменным лицом, но потом уголок его губ приподнялся в ухмылке.
Когда я выхожу из душа, Финн стоит ко мне спиной, одетый в черные джинсы и черную рубашку на пуговицах. Он поворачивается, закатывает рукава и выпячивает нижнюю губу. У него такой вид, будто он хочет съесть меня живьем.
И я хочу ему это позволить.
"У меня сегодня есть кое-какие дела в городе. Кельвин едет ко мне для охраны".
Я сморщилась. "Это обязательно должен быть Кельвин? Кто угодно, только не он, пожалуйста". Я понимаю, что такие люди, как я, нуждаются в защите, поэтому не протестую. У меня всю жизнь была охрана. Единственная причина, по которой у меня не было телохранителя, когда я жила с командой, заключалась в том, что мой отец боялся, что его люди будут слишком бросаться в глаза.
"Я бы не оставил тебя с человеком, которому не доверял полностью, он обеспечит твою безопасность". Финн протягивает руку, чтобы погладить меня по щеке тыльной стороной ладони.
"Дело не в этом", - говорю я, опуская взгляд.
Он снова поднимает мой подбородок: "Тогда в чем же дело?"
У меня дрожат губы, унижение замирает в груди: "Он был там той ночью... он видел меня..." Как бы ни был ужасен допрос, но оказаться полуголой, покрытой потом и слезами в клубке на полу было в десять раз хуже.
"Что?" Финна осеняет понимание, и он сопит, отдергивая руку, которая сжимается в кулак. "Понятно... Я сделаю несколько звонков и вызову сюда кого-нибудь еще".
"Спасибо." Я крепче сжимаю полотенце. В его глазах боль, которая почему-то заставляет меня чувствовать себя уязвимой.
"Я не должен был ставить тебя в такую ситуацию". Он не пытается дотронуться до меня, но я вижу, что он хочет этого, его плечи откинуты назад, руки сжаты в кулаки. Как будто он готовится к драке, но он сам себе злейший враг.
Я многое могла бы сейчас сказать.
Все в порядке, посмотри, где мы сейчас находимся.
Это уже не имеет значения.
Я в порядке, не волнуйся.
Но почему я должен?
"Да, ты не должен был. Это было хреново и жестоко". Я четко произношу каждое слово, чтобы убедиться, что он понимает, о чем я его прошу: Признаться в своем дерьме.
Эмоции на его лице закрываются, все аккуратно прячется за маской холодного безразличия. Защитный механизм, но я вижу его насквозь. Он кивает, спускается по лестнице и выходит за дверь.
На мгновение мне становится не по себе. Глубоко запрограммированная женщина должна защищать чувства мужчины, даже в ущерб своим собственным. Я отгоняю это чувство, потому что к черту все.
Прошлая ночь, может быть, и изменила ситуацию, но не исправила ее.
После его ухода я проверяю свой телефон и обнаруживаю десяток пропущенных звонков от отца. Мое сердце падает в желудок. Есть одно сообщение. Я читаю его, и кровь стынет в жилах.
Евфимия. Я не могу вынести еще одного разочарования.
Я удаляю сообщение и все пропущенные звонки. Я не верю, что Финн не будет рыться в моем телефоне. Мой отец, должно быть, уже в отчаянии, раз так безрассудно и открыто пишет мне сообщения без всяких предосторожностей.
Я надеваю нижнее белье и большую футболку Финна с какой-то группой, о которой я никогда не слышала, спереди. От нее пахнет им, и вместо того, чтобы успокоить меня, от сообщения отца мне хочется плакать.
Честность и преданность.
Это все, что он когда-либо от меня требовал.
Сварив кофе, я иду в свою импровизированную студию. Сжимая в руках теплую кружку, я сажусь на табурет и смотрю в окно.
Смиренно смотреть в окно, видеть густой лес и знать, какие богатства и шедевры скрыты под ним. Столько истории, столько талантов. Знать, что начало всему этому положил тайник, и иметь его так близко.
Я возвращаю свое внимание к холсту, который лежит передо мной, и все эти мысли крутятся в моей голове.
Я спрыгиваю с табурета и иду к своему багажу. Приходится немного покопаться, но я наконец-то нахожу его: раритетный мобильный телефон, который я положила в сумку как раз для таких случаев.
Я набираю номер и слушаю, как он звонит.
""Да, алло?"
"Линни, это Эффи... У меня есть для тебя работа".
Финн
Такое ощущение, что мои легкие заполнены стеклом. Мои пальцы стучат по рычагу переключения передач, как у долбаного маньяка. Как будто что-то может избавить меня от тошнотворной ненависти к себе, которую я почувствовал, увидев лицо Эффи при упоминании Кельвина. Это пробило дыру в моей груди.
Я мчусь со скоростью девяносто миль в час, и мне кажется, что этого недостаточно. Ничто не может быть достаточно быстрым, чтобы обогнать это чувство.
Чувство вины - отстой.
Я бы предпочел не волноваться, не чувствовать, не иметь возможности дышать, привязанной к эмоциям другого человека.
Я позвонил Роману, как только вышел из сарая, и он отправил солдат на ферму Бартлетта. Потом я позвонил Кельвину и сказал, чтобы он поворачивал назад. Теперь мне осталось сделать последний звонок, и от него у меня вспотели ладони.
Я звоню Стелле. Когда она не отвечает, я набираю номер офиса Дена. Они открываются через полчаса, так что она наверняка будет там.
"Что?" отвечает хрипловатый голос Кэша, и я в раздражении сжимаю пальцы на руле.
"Стелла там?"
"Да... О, черт, детка, вот так..."
"Черт возьми, Кэш! Не бери трубку, когда ты глубоко в киске!" Я уже собираюсь повесить трубку, но перед этим кричу: "Скажи Стелле, чтобы она мне позвонила, ты, больной ублюдок".
Когда до дома остаётся двадцать минут, я отвечаю на звонок Стеллы бодрым " Финнеас".
"Встретимся в "Фантоме" через двадцать".
"Чувак, мы открываемся через пять минут..."
"Я и не спрашиваю", - рычу я, начиная жалеть об этой затее.
Она насмехается. "И я не собираюсь идти, прощай, Финн..."
"Подожди." Я бы предпочел столкнуться на полной скорости, чем сказать ей, для чего мне нужна ее помощь, но каким-то образом мне удается вымолвить это, не врезавшись намертво.
"Почему ты не сказал об этом?" В ее голосе звучит тошнота. "Скоро увидимся".
Я застонал, желая отвернуться. Но я помню, для кого я это делаю, и, Боже, она стоит всего этого и даже больше.
Стелла ждала меня у бара. Клуб был совершенно пуст, он не открывался еще шесть часов. Я увидел, что она уже налила себе выпивку, и подумал, что мне тоже нужно выпить две - или три.