Я даже не замечаю, что перестала идти, пока он не останавливается и не поворачивается ко мне лицом. Он осторожно вынимает мою руку из своей и держит ее перед собой, беря мою вторую руку. Мое дыхание замедляется, когда он смотрит на меня сверху вниз. "Я имел в виду то, что сказал. Я не хочу прощаться с тобой. Только не снова".
Его большой палец медленно делает круги на тыльной стороне моей руки. Движение такое маленькое, но оно потрясает меня. Оно слишком утешительное, слишком успокаивающее, и я не могу этого допустить. Возможно, сейчас у нас перемирие, но надолго ли?
"Уже очень поздно, мне нужно идти". Я прикусываю язык, чтобы сдержать все слова, которые хочу сказать, и отдергиваю руки.
Я прохожу мимо него, но его пальцы обхватывают мое запястье, и он тянет меня назад. Он ловит меня, положив одну руку мне на бедро. Дыхание вырывается из моих легких, когда его пальцы, обхватившие мое запястье, поднимаются и перышком касаются края моего подбородка.
Его пальцы пробегают по моей челюсти и зарываются в волосы: "Пойдем со мной домой.
"Я не могу..."
"Я припарковался сзади, никто не увидит, как мы уйдем вместе".
"Но..."
"Я ждал десять лет. Я не буду ждать больше ни минуты". Его хватка на моих волосах усиливается, он притягивает меня к себе и прижимается ко мне губами. Я застываю на мгновение, а затем растворяюсь в нем, сжимая воротник его рубашки и вдыхая его, как будто он - единственный чистый кислород в воздухе.
Мой разум очищается от всех мыслей, кроме ощущения его рта на моем. Он на вкус как самый сладкий запретный плод, и я чувствую, что пьянею от него больше, чем от вина. Я непроизвольно хныкаю, когда он отстраняется, мне не хватает его прикосновений, как наркотика. Его голос густой и хриплый. "Да. Ты пойдешь со мной домой".
Он наклоняется и заставляет меня вскрикнуть, обхватывая руками мои бедра и перекидывая меня через плечо. "Финнеас!"
Он смеется. "Мне это нравится, уже кричишь мое имя".
Я задыхаюсь, мои щеки горят, и я зажимаю рот.
Мы выходим не из ресторана, а через задние ворота, и Финн открывает дверь своего купе одной рукой, а другой все еще обхватывает мои бедра. Он осторожно усаживает меня на пассажирское сиденье, и я краснею, когда он наклоняется, чтобы пристегнуть меня, и от меня исходит запах его богатого одеколона.
Финн ведет машину, как летучая мышь из преисподней, его рука не покидает моего бедра. Я благодарна ему за то, что он пользуется частным подземным гаражом. Меньше всего мне нужно, чтобы кто-нибудь из Les Arnaqueuses увидел меня и рассказал отцу.
Не успела я отстегнуться, как он уже открыл пассажирскую дверь и протянул мне руку. "После вас, принцесса". Принцесса. Это слово заставило мой желудок вздрогнуть больше, чем все остальное, что он сказал сегодня. Однажды я уговорила его отвезти меня за мороженым, сказав: "Я принцесса Лучано", а он ответил: "Ну, кто я такой, чтобы отказывать принцессе".
"Не могу поверить, что ты это помнишь".
"Я помню каждую секунду, проведенную с тобой".
Мой желудок скручивается в узел от его слов. Этот узел становится все туже и туже, пока мы поднимаемся на лифте на верхний этаж. Он немного ослабевает, когда прижимает меня к двери для яростного поцелуя, прежде чем впустить нас в квартиру Кэша - ту самую, за которой мы следили несколько дней. Когда мы входим в квартиру, я чувствую яму в животе и слышу щелчок замка. Стоя здесь и сейчас, я понимаю, насколько хреновой является вся эта ситуация.
Но потом он обхватывает меня сзади за талию и целует в шею, и я не могу устоять. Только одна ночь, говорю я себе.
Я откидываю голову в сторону, давая ему больше доступа, и когда он всасывает чувствительную кожу между губами, из меня вырывается стон. "Черт, - его дыхание щекочет мне шею, - ты не представляешь, как долго я ждал этого сладкого звука". Он стонет и прикусывает мочку моего уха, и мои колени почти подгибаются.
Его руки скользят по моему животу и задирают подол футболки, костяшки пальцев касаются кожи живота. "Пожалуйста, дай мне увидеть тебя, Эф". Он задирает подол, и мой взгляд останавливается на большом окне справа от нас. Через него я вижу окно нашей слежки, и меня охватывает паника.
Я оборачиваюсь. "Пойдем в твою комнату". К счастью, жалюзи уже опущены, но кто знает, может быть, в следующий раз кто-то из них выглянет в окно.
Он задорно улыбается, и это такое красивое, светлое выражение на его обычно мрачных чертах. Он берет меня за руку и ведет по коридору в комнату. Небольшая комната с кроватью с балдахином и минимумом другой мебели и убранства - то, что можно ожидать от комнаты для гостей, но я не подаю виду, что знаю, что это не его место.
Словно не в силах ждать больше ни секунды, он стягивает с меня футболку, и его руки жадно блуждают по обнаженным изгибам. Он останавливается, почти в благоговении, и мне хочется прикрыться, я не заслуживаю его обожания. Если бы он только знал, что мы собираемся сделать.
Я делаю движение, чтобы скрестить руки на груди, но он отводит их и прижимает к боку. "Никогда не прикрывайся передо мной. Не тогда, когда ты выглядишь как сама Афродита".
Не отпуская моих рук, он наклоняется и целует мою шею, грудь и верхушки грудей. Я задыхаюсь при каждом прикосновении его губ. Он выпрямляется и целует меня в губы, после чего опускается на колени. Он продолжает двигаться по моему телу, проводя по нему губами и языком.
Он не ослабляет хватку моих рук, но желание спрятаться уменьшается с каждым его поцелуем, с каждым изгибом и веснушкой. Его глаза встречаются с моими, когда он проводит языком по нежной коже над моим поясом, заставляя меня дрожать. "К концу ночи каждая частичка тебя будет моей", - шепчет он мне в плоть, расстегивая зубами джинсы.
Блядь, если я когда-либо видела что-то более сексуальное, чем этот мужчина, стоящий на коленях передо мной.
Отпустив мои руки, он стягивает джинсы с бедер и спускает их вниз, пока на мне не остается только черный кружевной бюстгальтер и такие же трусики.
Он встает, собирает в кулак мои волосы и откидывает голову назад. Заставив себя поднять глаза, я замечаю два крючка, ввинченных в перила балдахина над изножьем кровати. Губы Финна касаются моего уха, и он шепчет: "Тебя когда-нибудь связывали, принцесса?"
"Нет", - вздохнула я, кожа горит, пульс бьется между ног. В прошлом у меня были парни, но, как бы я ни упиралась, никто из них не был даже отдаленно таким грубым, как мне хотелось. Наверное, все они слишком боялись моего отца, чтобы оставить хоть какие-то синяки. Забавно, ведь мой отец без проблем оставлял их после себя.