— Конечно, сдержал, — сокращает расстояние между нами, его взгляд падает на мои губы. — Я люблю тебя.
Его губы прижимаются к моим, он целует меня как мужчина, который голодал четыре года.
— Подожди, — говорю между неистовыми поцелуями, от которых кружится голова. — Это по-настоящему?
— Что по-настоящему?
— Это… мы, — смотрю на него снизу вверх. — Я не смогу, если ты снова собираешься бросить меня.
Я поняла, почему он должен был это сделать, но не переживу, если он поступит так со мной во второй раз.
Он тянется к моей руке и кладет ее себе на грудь, прямо на бешено бьющийся орган.
— Я твой, Бродяга. Сколько бы ты ни захотела.
Я буду хотеть его вечно.
— В таком случае… я тоже тебя люблю.
У меня перехватывает дыхание, потому что его сексуальная, дерзкая улыбка настолько прекрасна, что это должно быть преступлением.
— Я знаю.
Он наклоняется, обхватывает мою шею сзади и снова целует.
На этот раз я не останавливаю его.
Позволяю ему целовать меня, пока у нас обоих не кончается воздух.
Позволяю ему целовать меня до тех пор, пока какая-то пожилая женщина не хлопает меня по плечу и не просит присесть, потому что церемония еще не закончилась.
Позволю ему целовать меня столько, сколько он захочет.
Ведь у каждого поступка есть последствия…
И он мои.
