Хоть я и не считаю, что мама заслуживает смерти за то, что была бессердечной сукой, которая больше заботилась о деньгах и внешности, чем о собственном ребенке, Нокс прав.
Только так все пройдет гладко.
— А что насчет Лео?
Он хмурится: — Лео тоже будет мертв, Бродяга. В этом, блядь, и суть.
Сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
— Я знаю, — новая вспышка гнева обжигает мою кровь, — но я хочу быть той, кто пристрелит его.
Губы Нокса кривятся в язвительной ухмылке, когда он смотрит на Лео.
— Все что угодно для моей девочки, — на мгновение он переводит взгляд на меня. — Ты умеешь пользоваться оружием?
Киваю. Мой отец держал пистолет в доме и хотел, чтобы я научилась им пользоваться из соображений безопасности.
— Хорошо, — он делает шаг в мою сторону. — А теперь давай поменяемся местами, чтобы я мог удержать его.
После этого целюсь прямо в голову Лео. Когда Нокс связывает его, адреналин разливается по моим конечностям, и требуется все самообладание, чтобы не застрелить его прямо сейчас.
Нокс стоит позади связанного Лео, у которого кляп во рту, и пинает его.
— Пошли, мудак.
— Подожди, — говорю я, когда мы вытаскиваем его из кабинета. — А как же его машина?
Она должна быть на нашей подъездной дорожке.
Нокс указывает на ключи: — Мы поедем на ней. Но я припаркую ее в квартале от нашего дома, чтобы все выглядело так, будто он пытался прикрыть свою задницу.
— Хорошо, но где твой джип?
— На парковке у кафе вверх по дороге.
Это хорошо, но у меня есть идея получше.
— Дай мне свои ключи.
Он приподнимает бровь: — Зачем?
— Я сняла номер в мотеле, — Нокс открывает рот, чтобы наорать на меня, но я продолжаю: — И сказала мужчине на стойке регистрации, что мой парень ждет на улице, так что мы могли бы оставить твою машину там, а потом отвезти Лео к нам домой.
Он обдумывает это.
— Как мы вернемся в мотель, чтобы забрать мою машину?
Он прав. Одна поездка на такси сегодня достаточно сомнительна, но две?
Я могу позвонить Бри, но, без сомнений, у нее возникнет масса вопросов о том, почему она высаживает нас с Ноксом в мотеле посреди ночи.
И хотя могу ей доверять, она слишком милая и честная. Она может сломаться, как только станет известно об убийстве-самоубийстве, и не дай Бог ее вызовут на допрос.
Вайолет, с другой стороны… она кажется тем человеком, который может помочь.
Она тихая, держится особняком и не скажет полиции ни слова, как бы сильно они на нее ни давили.
— Я могу попросить Вайолет.
Нокс гримасничает: — Бродяга…
— Вайолет была моим алиби каждую смену в Bashful Beaver. Она меня прикроет.
Глаза Лео округляются, но я показываю ему средний палец.
— Нет. Мы вернемся в мотель пешком, — он тянется в карман черных джинсов, достает ключи и бросает мне вместе с черными перчатками, такими же, как на нем. — Надень их.
Он толкает Лео, который извивается, пытаясь освободиться.
— Двигайся, придурок.
Когда мы доходим до гостиной, шаги Нокса замедляются, и он смотрит на свою тетю.
На мгновение боюсь, что он собирается взять ее в заложники из-за всего, чему она стала свидетелем, но он подходит и целует ее в лоб.
— Не обращай на меня внимания, тетя Ленора, — уголки его губ изгибаются в лукавой ухмылке. — Я просто выношу мусор.
Она должна была находиться в чертовом автобусе, направляющемся в Нью-Йорк, а не быть соучастницей убийств, которые я собираюсь совершить.
Поправка — убийств, которые мы собираемся совершить.
Зеленые глаза Аспен округляются, когда она видит сцену, которую я устроил в спальне наших родителей.
На мгновение мне кажется, что она собирается сбежать, но потом смотрит на меня и спрашивает: — Что нам теперь делать?
Я толкаю Лео, пока он не падает на кровать.
— Нам нужно раздеть их, прежде чем уложить, — дергаю подбородком, указывая на ее мать, которая все еще пристегнута к изголовью кровати парой мягких наручников. — Ты займешься ей. А я им.
Мама Аспен начинает всхлипывать — ее приглушенные крики становятся все громче под скотчем, которым заклеен ее рот, — когда ее дочь расстегивает один из наручников и снимает ночную рубашку.
Несмотря на ее драматизм, Аспен продолжает, но могу сказать, что она не совсем разделяет мое отношение к этому, потому что не может смотреть на свою мать, пока делает это.
Возможно, я должен чувствовать себя виноватым за то, что она стала жертвой этого всего. Но эта женщина сама навлекла на себя все это дерьмо.