— Сложно, — отвечаю я, потому что Нокс велел мне держаться как можно ближе к правде.
Эйвери приподнимает бровь: — Насколько?
— Ну, — начинаю, глядя им в глаза, — она вышла замуж за Трента вскоре после смерти моего отца. Думаю, можно сказать, что я была немного обижена, — сглотнув, снова опускаю взгляд на стол. — Что касается Трента, то он был немного… холодным. Я решила, что это потому, что он коп, — быстро поднимаю глаза, как будто случайно оговорилась. — Без обид.
Губы Эйвери слегка подергиваются, когда он и его напарник обмениваются забавными взглядами.
— Не принимается.
Делаю глубокий вдох, ненавидя следующие слова, которые срываются с губ: — Но он защищал меня, он был кормильцем. Много раз предлагал мне купить машину, но я отказывалась.
Филлипс перестает писать.
— Почему?
Говорю совершенно откровенно: — Я не хотела, чтобы он покупал меня… как мою мать.
Губы Эйвери сжимаются в тонкую линию, когда он переваривает услышанное.
— Ты можешь рассказать об этом подробнее?
Разочарованно вздыхаю: — Мне кажется неправильным говорить о ней плохо, когда ее уже нет, — по моей щеке скатывается слеза. — Она не всегда поступала правильно… но она все равно была моей мамой, понимаете?
Глаза Филлипса наполняются сочувствием.
— Я понимаю, что тебе очень тяжело, но нам нужно, чтобы ты рассказала нам все, что знаешь.
Вытираю влажные щеки рукавом рубашки.
— Сразу после смерти отца мы были на мели. Лео давал нам деньги, чтобы помочь, но этого было недостаточно, — потому что она не использовала их для оплаты счетов, как следовало бы. — Но потом она начала встречаться с Трентом, — мои плечи опускаются. — Однажды она призналась, что вышла за него замуж, чтобы у нас была лучшая жизнь.
Они снова обмениваются взглядами.
— Понятно.
Детектив Эйвери что-то пишет в своем блокноте.
— Ты сказала, что была на выпускном в ночь убийства. Это так?
Еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. Ради всего святого, я все еще была в платье, когда они появились.
— Да.
Эйвери подносит кончик ручки ко рту: — Ты осталась до конца?
О, Боже. Начинается.
Изображаю смущение, как будто скрываю тайну. Нокс сказал мне, что так будет лучше, потому что так я покажусь более честной.
Кроме того, они уже знают правду.
— Нет… я не осталась.
Филлипс откидывается на спинку кресла, внимательно рассматривая меня.
— Почему?
— Потому что я уехала со своим сводным братом Ноксом.
Эйвери подносит чашку с кофе к губам: — Есть сведения, что вы двое танцевали и целовались на танцполе перед тем, как уехать. Это правда?
— Да.
— А что произошло сразу после того, как вы ушли с выпускного?
Облизываю пересохшие губы: — Мы сели на заднее сиденье его джипа.
На лице Филлипса появляется любопытство.
— Зачем?
— Чтобы переспать.
— Так все и было? — спрашивает Эйвери.
— Да, — отвожу взгляд, — вроде того.
— Можешь объяснить, что ты имеешь в виду?
— Мы начали дурачиться…
— Как именно?
Мои щеки вспыхивают: — Серьезно? Вам нужны подробности?
— Да, — невозмутимо отвечает Филлипс.
— Его рука была у меня под платьем, и он… ласкал меня.
Можно с уверенностью сказать, что я полностью завладела их вниманием.
— И что случилось потом?
— Нокс хотел, чтобы я сделала ему минет перед тем, как мы займемся сексом, но я пожаловалась, что там слишком мало места и кто-нибудь может нас заметить.
— Как давно ты встречаешься со своим сводным братом? — спрашивает Филлипс, и в его тоне нет осуждения.
— Несколько недель.
Эйвери опирается локтями на стол между нами: — Когда это началось?
— В прошлом месяце. Мы ссорились, как и всегда, но потом это просто… случилось, — обхватываю себя руками. — И потом продолжилось.
— Вернемся к вечеру выпускного, — говорит Эйвери. — Ты заявила, что боялась, что кто-то заметит тебя, когда ты была на заднем сиденье его джипа. Что произошло после этого?
— Он предложил поехать домой и подождать, пока родители лягут спать, чтобы мы могли, как обычно, потрахаться в его спальне, но я… — замолкаю на полуслове.
— Ты что?
— Я не знаю… я хотела большего. Хотела, чтобы он отвез меня в какое-то более… особенное место, — пристыженная, закрываю лицо руками. — И он отвез меня в мотель.
— Magic Motel, — говорит Филлипс, и видно, что он пытается скрыть веселье.
— Да, он самый.
Детектив Эйвери, однако, сохраняет серьезное выражение лица.