— Я влюблена, — призналась я в спешке.
— Это было быстро. Я думала, ты никогда не скажешь эти слова снова другому человеку.
— Он может получить от меня все, что угодно.
— Кто счастливчик? И ты должна была найти его, когда меня не было там, чтобы одобрить?
Я проигнорировала ее вопрос и вместо этого сказала.
— У меня есть вопрос к Джейсону. Не могла бы ты быть так любезна передать это ему?
Веселым тоном она сказала:
— Я постараюсь. Ударь меня.
— Где разводят этих голливудских людей? Например, есть ферма, которую мы можем посетить, чтобы выбрать тех, которые нам больше всего нравятся? Я просто хотела бы взглянуть. Если есть такое место, и ты скрывала его от меня… Я не уверена, что смогу больше быть твоим другом.
Олив рассмеялась.
— Я не знаю о его существовании, но я спрошу тебя. У тебя есть кто-то на примете?
— Да, на самом деле. Как мило с твоей стороны спросить, мой прекрасный и умный друг. И прежде чем ты разозлишься на меня, просто посмотри на это, — быстро сказала я. — сфотографировав то, что происходило перед моими глазами.
— Что? Что ты сделала, Люси?
— Ничего такого. Прояви немного веры в своего друга. Только что отправила тебе фото. Открой его.
— Хорошо. Подожди секунду.
Я опустила телефон и не сводил глаз с дуэта передо мной. Ой, ты тоже хочешь знать, что я видела?
Я смотрел на полуголого Адама Коннора. На нем были свободные шорты, которые сидели опасно низко, и он показывал мне эти впечатляющие мышцы рук и плеч, когда отжимался с хихикающим ребенком, сидящим у него на спине. Это было личное шоу только для меня. Как мило с его стороны, я знаю.
— Возможно, я просто немного пустил слюни. Боже мой, эти руки, — простонала я.
— О чем ты вообще говоришь? — спросила Оливия. — Я пытаюсь открыть картинку — дерьмо.
— Я увеличила эти мышцы. Ты можешь поблагодарить меня позже.
— Люси… — Она вздохнула.
— Что?
— Тебе не следует быть там.
— Не без тебя, ты имеешь в виду.
Наступило короткое молчание, затем она сказала:
— Да, и это только потому, что лучшие друзья не позволяют тебе делать глупости в одиночку.
— Хорошо. Я позволю тебе придерживаться этого.
Малыш спрыгнул с его спины и закричал:
— Ты сделал это, папа!
Он взволнованно захлопал в ладоши. Его папочка определенно что-то сделал с моими трусиками. Адам Коннор, этот человек, поднялся с земли и улыбнулся своему ребенку, взъерошив ему волосы. Парень вскочил, и они дали друг другу пять, затем он сказал что-то своему чертовски горячему отцу и побежал внутрь. Наклонившись, Адам схватил полотенце с одного из шезлонгов и начал вытирать пот с груди и живота.
— Господи, мне конец, — прошептала я в трубку.
— Что он делает? Скажи мне, — прошептала в ответ Оливия.
— Я хочу вылизать его, Олив. Вроде совсем плохо. Я хочу очистить его, как банан и…
— Скажи-ка!
— Иисус, не кричи, — тихо сказала я, прежде чем начать описывать, что происходит рядом с ее задним двором. — Его сын забежал внутрь, но сейчас он вытирает пресс полотенцем. Он такой потный. Олив… у него буква V! У него чертовски почти идеальная буква V.
— Есть другой вид?
— Да. Определенно да. Некоторые просто выглядят неправильно. Но его… моя зеленая Оливка, эти плечи… кажется, я умерла и только что попала в рай. Даже его волосы можно трахнуть. Это вообще имеет смысл? Я не большая поклонница блондинов, но его темно-медовые волосы делают это для меня. Все равно он почти коричневый. Господи, я хочу забраться под него, держаться за его плечи и просто позволить ему колотить…
— Люси, успокойся и не смей заканчивать это предложение, — сказала Оливия, но было поздно.
— Я должна, — сказала я, немного поскуливая. — Я должна сказать это, чтобы это могло сбыться. Ударь меня. Я хочу держаться и позволить ему трахнуть меня.
— Ты… я даже не знаю, кто ты, — сказала она, смеясь.
— А еще есть выпуклость, Олив. — Я тихо застонала, когда Адам повернулся ко мне и начал вытягивать руки с закрытыми глазами и запрокинутой головой.
— Боже милостивый, даже его горло сексуальное. И есть большая выпуклость, Олив.
— Он твердый?
— Нет… черт, я не знаю, но она не может быть такой большой, когда он
мягкий.
О, Господи, пожалуйста, не позволяй ему иметь большие яйца и маленький член…
Я задавалась вопросом, арестуют ли меня, если я просто перепрыгну через стену, подбегу к нему, пока его глаза закрыты, и стяну его шорты. Они не будут считать случай крайнего любопытства преступлением, верно? Черт, может быть, то, что он там упаковывал, стоило того времени, которое я проведу за решеткой, мечтая о его члене.