— Нет, слишком много свидетелей.
Он тихо посмеивается, а затем наклоняет свое тело, опираясь бедром на перила, и смотрит на меня. — О последней ночи…
Я поднимаю руку, чтобы помешать ему продолжить. — Все в порядке.
Солнце внезапно вспыхнуло в тысячу раз жарче при воспоминании о том, как я проснулась в его объятиях с его огромным членом, прижатым к моей заднице.
— Ребята, вы готовы? — спрашиваю я, минуя Дженкинса и Тейлор и направляясь к горнолыжному курорту. Я не жду их ответа.
Я веду нас на вершину, вытягивая короткие ноги и качая руками. Я задыхаюсь и потею, когда мы добираемся туда. Мы проходим мимо ресторана и сувенирного магазина, прежде чем дойти до подъемника. Как и было обещано, он работает, и уже стоит очередь из людей. Погода прекрасная: голубое небо, яркое солнце, легкий ветерок.
Мы покупаем билеты на лифт, и мы с Гэвином снова оказываемся бок о бок, пока ждем. Кажется, я не могу убежать от него.
В начале очереди он протягивает руку, позволяя мне идти впереди себя.
Весь этот день был одной ужасной идеей, и то, что я оказалась в ловушке на высоте тридцати футов [Прим. Примерно 9 метров] вместе с моим заклятым врагом, недвусмысленно доказывает, что мне следовало остаться в лагере.
— Я думала, у тебя свидание на этих выходных? — спрашиваю я тоном, который, как я надеялась, прозвучал разговорным, но получается обвинительным.
— Не получилось. — Он смотрит прямо перед собой. — Прости, что испортил тебе выходные.
Это правда, если бы я знала, что он будет здесь, я бы не приехала, но у нас есть общие друзья, теперь, когда Дейзи и Джордан встречаются, поэтому становится трудно предсказать, когда мы можем встретиться друг с другом в эти дни… Плюс вся эта проблема с соседями. В Университете Вэлли обучается более сорока тысяч человек, но он единственный, с кем я, кажется, сталкиваюсь повсюду, куда бы я ни пошла.
С тех пор, как между нами все закончилось, Гэвин встречался со множеством девушек. «Свидание», возможно, слишком сильное слово, но недостатка в девушках, стоящих в очереди, чтобы составить ему компанию, не было.
Он капитан баскетбольной команды национального рейтинга университета Вэлли, на которого, к сожалению, совсем не сложно смотреть, и он может быть в некотором роде очаровательным, когда хочет.
— А ты? Ты с кем-нибудь встречаешься? — Он постукивает мизинцем по бедру.
— Нет, не сейчас. — После него, вообще-то, нет. Не потому, что я тайно тоскую по нему или что-то в этом роде. Читайте: Гэвин худший. В универе мне тяжело, поэтому последние два семестра мне пришлось усердно учиться, чтобы поддерживать хорошие оценки.
После поездки на лифте мы вместе идем в сувенирный магазин, а затем расходимся внутри. Я покупаю два фунта ириски разных вкусов, затем выношу сумку и сажусь на обочину, чтобы попробовать ее. Я откусываю кусочек шоколада и счастливо стону. Он тает на моем языке и прогоняет часть моего утреннего раздражения.
— Итак, Дженкинс и Тейлор хотят прогуляться в какое-нибудь живописное место.
Я подпрыгиваю от голоса Гэвина; он скрытный для такого высокого парня.
— Хорошо. — Я начинаю собирать свои вещи и вставать, но Гэвин качает головой.
— Они хотят пойти одни.
Мои плечи опускаются. — Ну, это не очень-то по-дружески.
— Это их первая совместная поездка, — говорит он, как если бы это он привез сюда девушку, ему тоже хотелось бы проводить каждую минуту в одиночестве. Это заставляет меня задуматься, каково было бы прийти сюда с ним, когда мы «как угодно».
— Мы должны ждать их здесь или…
Он пожимает плечами. — Мы могли бы пойти назад или взять еды, все, что ты хочешь.
Чего я хочу, так это не проводить больше времени наедине с Гэвином. Это слишком странно. Даже если он не самый худший, я знаю, в глубине души он худший.
Я протягиваю ириску как мирное предложение. Нравится ему это или нет, но я застряла с ним еще немного.
По просьбе желудка я предпочитаю поесть, прежде чем мы отправимся обратно в лагерь. Ресторан переполнен, и нас усаживают в бар. Две девушки, возможно, студентки Вэлли, хотя я их не узнаю, сидят напротив Гэвина.
Я вижу, как они смотрят на нас, пытаясь решить, одинок он или занят. В какой-то момент они должно быть решили, что с ним честная игра, или им просто все равно, потому что они начинают с ним разговаривать.
Я съедаю гамбургер и картошку фри, пока Гэвин ест еду и заводит новых друзей. Это слишком громко, и я слишком голодна, чтобы попытаться подслушать, но я прекрасно читаю язык тела. Самая близкая к нему девушка улыбается ему так, словно он — лучшее, что есть со времен кашемира. Почему все относятся к спортсменам так, будто они — Божий дар Вселенной?