— С тобой подохнешь.
Она ставит перед ним кофе, приготовленное именно так, как он любит, но Уэйн не спешит его пить, лишь бросает недоверчивый взгляд на неё.
— Там нет снотворного, пей спокойно.
Если Альфред просто читает нравоучительные лекции о том, что нужно заботится о своём здоровье, то Ада с ним играет. Начинает свои маленькие пакостные игры, в которых Брюс всегда проигрывает. Так или иначе, но каждую ночь он ложиться раньше обычного и встаёт позже. Иногда это разговоры, временами она подливает снотворное, а был случай, когда она просто перевела все часы в доме. О Бэтмене речь не идёт, единственное, что её волнует: нет ли новых ран.
Несмотря на то, что из-за неё рушатся некоторые планы, Уэйн благодарен. Он стал больше спать и лучше питаться, из-за чего впервые за долгое время чувствует себя живым.
Но есть и тёмная сторона медали — Альфред на её стороне. Оправдывает все её действия, даже самые ненормальные. Они часто ссорятся, потому что Брюсу не нравится, что его размеренная жизнь понемногу начинает меняться. Ссора, скандал, страстное примирение —примерно так проходит каждый их день.
— Я дала тебе снотворное час назад, — с улыбкой шепчет девушка. — Оно должно скоро начать действовать. Поэтому иди спать или же спи здесь, упав лицом на клавиатуру.
Сегодня я осталась на работе дольше обычного. Брюсу пришлось срочно надевать костюм летучей мыши, ведь в банке Джокер держит людей в заложниках.
«Ещё пять минут и вызываю такси» — приказываю сама себе. На моём этаже уже час, как никого нет, ниже тоже спорю, что осталась пара десятков.
За спиной звучит до дрожи знакомый смех, и я резко встаю, тяжело дыша. Я прикусываю щеку внутри до еле терпимой боли, чтобы заглушить страх и найти в себе силы повернуться с достойным лицом. Смеха больше нет, лишь тяжёлое дыхание, что еле слышно из-за бешеного стука моего сердца. В тот момент, когда я поворачиваюсь, он уже почти подошёл ко мне.
Ещё шаг и он стоит вплотную, отчего я вжимаюсь в стол.
— Нас так некрасиво прервали при прошлой встрече, — он проводит согнутыми пальцами по моё щеке, наблюдая за вздрогнувшими в шумном вдохе губами. — Тебе понравилась моя работа? А история?
— История была крайне занимательной. А убийство… Мне кажется, на жертву потратили больше сил, чем она того заслужила.
Похоже я где-то допустила ошибку с ответом, потому что мой рот вновь закрыли тряпкой, пропитанной уже знакомым веществом.
— Не волнуйся, — горячее дыхание опаляет ушную раковину. — У нас с тобой будет занимательная прогулка, но прежде у меня есть для тебя подарок.
Проснувшись, я ощутила дискомфорт от сна в неудобной позе, а ещё прохладу. Возвращение в реальность было болезненным, как удар в голову. А может, меня и бросили на пол, на котором я и проснулась. Отсюда и боль в голове, и лёгкая слабость в теле. Хотя, скорее всего, это побочный эффект от препарата, которым меня усыпляли. Интересно, как правильно сказать психопату, что он должен заменить препарат прежде, чем вновь использовать его на мне?
И стоило мне только вспомнить о Джероме, как он появился, словно из ниоткуда.
По мере того, как он подходил ко мне, я все больше ощущала необходимость в побеге. Куда-нибудь, лишь бы расстояние между нами не уменьшалось. Но это был бы слишком глупый шаг. Я не знаю где нахожусь, не факт, что вообще смогла бы выйти с этой комнаты. Да и он не очень-то волнуется о сохранности моего тела, поэтому я рискую получить пулю в ногу или что-нибудь похуже.
— Как спалось? — он слегка наклонился и схватил меня за подбородок.
— Как убитая, — и судя по тому, какой широкой становится его улыбка, я абсолютно точно подобрала неправильные слова.
Он подаёт мне руку, и я сразу же встаю, не заставляя его ждать. Но это было немного глупым решением, так как меня сразу же начинает водить, и, если бы не рука Джокера, я бы точно упала. А он сам наблюдает за моим состоянием с ухмылкой, и как только видит, что я более-менее пришла в себя — толкает меня к двери.
— Как ты думаешь, что в этом мире обладает наибольшей силой? У денег и власти нет такой силы, хоть они и заставляют человека пойти на всё, что угодно. Но всегда останутся те, кто к ним равнодушны, — слушая его, я параллельно осматриваю здание. Как я и думала, слишком много людей, убежать будет сложно. — Есть только одна сила, перед которой все люди равны — это страх. Страхи бывают разные, например, страх смерти.
Я перевела на него взгляд. Нет, не от страха, а скорее, от любопытства. Крайне редко выпадает шанс рассмотреть его так близко и без лезвия у твоего лица. Он не был монстром или убийцей. Лишь заложником времени и собственного разума.
Жажды крови не было и нет, несмотря на общепринятое мнение, также, как и причин, потребностей убивать. Он не повернут на убийствах, и это никогда не было его самой главной целью. Иначе бы все эти планы, которые, казалось бы, не имели никакой логики и последовательности, постоянно бы срывались, а не были бы безупречно выполнены.
Просто ему хоть раз в жизни хочется, чтобы его услышали и поняли.
Мы останавливаемся возле какой-то двери.
— Ты должна его оценить, — с сумасшедшим восторгом начинает он, медленно проводя ножом по бледной коже. На секунду перед глазами проносится картина: Джером вонзает холодное лезвие в мой живот. Грубо, беспощадно и быстро, а затем повторяет это действие ещё пару раз.
Но вместо этого передо мной открывается дверь. Нет, сначала подарок, а потом уже смерть, у него всё по сценарию. Как у опытных убийц, но всё же по-другому, ведь у него нет определенного выбора жертв, оружия, мест и способа убийств. Он подбирает всё индивидуально. Интересно, что предназначено для меня? Нож или пистолет? А может, меня убьют как-то по-другому, не банально? Это никто не может знать, даже сам Джокер, он — механизм, не подвластный даже самому себе. Жертва безумия и одиночества. Жертва самого себя.
Пройдя немного вперёд, я понимаю, что нахожусь за кулисами, и судя по сцене — это заброшенный театр. Посередине, согнувшись, кто-то сидит. Я уже сделала первый шаг, чтобы подойти к бедняге, но меня резко останавливают, хватая за руку. Джокер без каких-либо объяснений вкладывает мне в руку пистолет.
— Он заряжен, там пять пуль, но, если надо, дам ещё.
И прежде чем я успеваю спросить, с какой это стати он мне настолько доверяет, что даёт пистолет, мужчина грубо разворачивает меня к сцене и толкает вперёд.
Что же, дальнейший сценарий понятен: есть жертва, я его убиваю, и клоун радуется. И в этой ситуации, прежде всего, меня волнует не то, что я должна забрать чью-то жизнь. Да хрен с ним, если я так смогу прожить по дольше, то ладно, вопрос в том: насколько дольше?
Если я его убью, то рискую стать неинтересной, а значит, мертвой. Не убью — могу навлечь на себя его гнев.
Но увидев лицо выбранной Джеромом жертвы, я замерла на месте.
— Папа…- лишь одно тихое слово слетело с моих губ.
Он не мог мне ответить, ведь в его рту был кляп, а лишь поднял на меня злые глаза.
Я думала, что смогу простить отца, после его смерти. Но ненависть была так сильна, что хотелось разрушить все вокруг. Сердце не слышит доводы разума, не хочет принимать правильное решение.
— Вот именно! — театрально потянув гласные, на сцену по-хозяйски зашёл Джокер. — Разве это не волнующе, убить отца? — я так и стояла, не в состоянии пошевелиться, пока он буквально плясал вокруг нас. — Редко кому везет убить его дважды.
Я представляю, как пуля разносит его мозги по когда-то идеальному паркету. Я представляю, как смотрю на дыру в его голове, прижжённую раскалённым порохом, на стекающую по лицу струю сворачивающейся крови.
Резко повернувшись к Джерому, я со всех силы швыряю пистолет в сторону кресел. Он мне не нужен. Если выстрелю в Джокера, то меня убьют его люди, а стрелять в отца я не собираюсь.
— Ты разочаровываешь меня, дорогая, — в его голосе стали появляться злость и раздражение.