-Я никому не рассказывал этого. Моя мать была алкоголичкой. Нас было у нее трое, все от разных мужчин, и никто из нас не знал своего отца. Два моих брата были значительно старше меня, они пили вместе с матерью. Напившись, они меня били, я на лето переселялся в сарай, чтобы не попадаться им на глаза. Соседи жалели меня, кормили, за это я носил воду, работал на огородах. Они же собрали меня в школу, в первый класс.
Я не знал ни одной буквы, не умел считать и не держал в руках карандаша. Учительница, Мария Васильевна, стала заниматься со мной дополнительно. Когда я пришел первый раз к ней домой, я потерял дар речи: лампа под розовым абажуром, вышитые салфетки, цветы и чистота. Я просмотрел на свои грязные руки, и мне стало казаться, что от меня пахнет помоями. Вечером, утащив обмылок, я долго мылся в кадке с дождевой водой. Я дал себе клятву, что буду жить только в таком чистом доме с салфетками, и что мои дети будут всегда чистые и в белых рубашках. Мне было всего семь лет.
Я прилип к Марии Васильевне. Я обожал ее, старался из последних сил, чтобы ей угодить. Первый класс закончил без троек, а потом стал отличником. Часто она оставляла меня у себя ночевать, я был счастлив. Мария Васильевна привязалась ко мне. Она, единственная в нашем небольшом городке, не отзывалась плохо о моей матери, а говорила, что у нее судьба сложилась несчастливо. Когда мать замерзла пьяная в сенях, учительница оформила опекунство и взяла меня к себе. Годом раньше попал под трактор мой старший брат, тоже пьяный. Легче всего мне давалась математика. Мария Васильевна покупала мне книги и пособия. Не было задачки, которую я не мог бы решить. Я побеждал на всех олимпиадах и без труда поступил в московский институт. Она очень гордилась мной. Я любил ее. Про себя я называл ее мамой, но вслух стеснялся. Она умерла, когда я учился на втором курсе. Подвыпившая компания ехала на грузовике за самогонкой и сбила ее, когда она шла вечером из школы. За рулем был мой средний брат. Хорошо, что его посадили, иначе я бы убил его. Я подал заявление и взял ее фамилию, а на могиле поставил памятник с надписью “Маме”. До сих пор посылаю деньги соседям, чтобы садили цветы.
В институте все четко разделялись на две группы: москвичи и приезжие. Я ночами разгружал вагоны, летом работал проводником, чтобы одеваться, как они, ходить в кино и театры. Мог спать всего часа два, но никакая сила не могла меня заставить пойти на занятия в несвежей рубашке. Я женился на Инне только из-за ее родителей. Единственная избалованная дочка. Я был ее очередным капризом, родители слышать не хотели обо мне, но она получила меня, как всегда получала понравившуюся игрушку. Андрей Кузьмич со временем смирился, даже стал уважать меня за мое упорство и работоспособность, но Ада Сергеевна меня не приняла. Она забрала моего сына, постоянно настраивала дочь против меня, а я все терпел. Терпел все выходки своей жены. Она могла прогулять в ресторане всю ночь неизвестно с кем, несколько раз тесть с трудом заминал скандалы, в которых она участвовала. А я играл роль любящего мужа. И все из-за своей карьеры. Я быстро пошел в гору, благодаря тестю. Андрей Кузьмич предложил мне этот завод, зная, что я мечтал о такой работе. Он думал, что Инна поедет со мной и образумится вдали от своих друзей и матери. Но она ехать категорически отказалась и даже говорила о разводе.
Прости меня, если сможешь. Я не предполагал, что так все обернется. В мой ноябрьский приезд она в первый день изображала бурную радость, а последний закончила скандалом и воплями: «Пропади ты пропадом в своей Сибири! Чтобы ноги твоей больше здесь не было!». А сейчас эта взбалмошная дура решила поиграть в декабристку, примерную жену и мать. При ее-то отношении к детям! Она же сделала аборт за месяц до свадьбы, чтобы красиво выглядеть в своем шикарном платье. Нашим сыном она никогда не занималась. Он всегда был на попечении бабушки. И вдруг она сметает прилавки детских магазинов, вышивает пеленки и распашонки. А я не уверен, мой ли это ребенок. Но я ничего не могу сейчас сделать. Ее родители впали в эйфорию, видя, как их любимое чадо превратилось в паиньку. Тесть сотрет меня в порошок, если я сам разведусь с ней. Я слишком хорошо ее знаю, она не выдержит долго, это только игра. Потерпи, она не сможет жить здесь вдали от своих подруг, салонов красоты и портних, водиться с детьми. Полгода, максимум год – и эта истеричка сама подаст на развод и уедет в Москву. Ты должна сделать аборт. И тебе надо уволиться, мы не должны пока встречаться. Ты не представляешь, какой скандал она может закатить.