– Да, спасибо! Сок, и поесть что-нибудь! – с энтузиазмом откликнулась Марина.
Краснов догадался:
– Вы что, не обедали?
– Честно говоря, и почти не завтракала.
– Черт! У меня только пачка крекера, – он протянул ей маленькую круглую упаковку и пакет сока. – Может, найдем придорожное кафе?
– Не надо. Сойдет и крекер!
Несколько минут длилось молчание. Марина хрустела крекером, запивая его томатным соком из пакета. Краснов смотрел в темноту за стеклами и, казалось, отсутствовал. Но как только она поела, он снова заговорил:
– Я все эти дни думаю, за что она так возненавидела мою дочь?
– Может, потому что Вы ненавидели свою жену?
– Нет, это не так, далеко не так. Мы познакомились на Кавказе, в Домбае, когда еще были студентами. Вместе с моим другом Ильей мы заработали деньги в стройотряде и взяли в профкоме горнолыжные путевки. Кстати, Вы его видели, это начальник охраны. Полуголодные, бедно одетые, без копейки лишних денег, мы сразу выделились хорошей техникой, которую приобретали в Москве, катаясь без подъемника на неуклюжих деревянных лыжах, окантованных железом.
Кавказ нам показался раем: кресельный подъемник, пластиковые лыжи, огромные трассы. На этих трассах встречалось много чьих-то сыночков и дочек, расфуфыренных, сорящих деньгами, прослышавших, что горные лыжи – это модно, престижно. Они просиживали вечера в барах, объедались шашлыками и наливались пивом, но, как правило, с трудом справлялись с лыжами. А мы с Ильей пьянели от гор, снега, солнца, скорости. У нас появилось развлечение: выбрав на склоне какого-нибудь пижона с ножками нараскоряку, мы на приличной скорости делали виражи почти у самых его лыж. Многие со страху падали, женщины визжали, а нам было весело.
Одна девушка в роскошном французском красном комбинезоне с серебристыми лампасами с перепугу поехала прямо на скалы. Она даже не догадалась упасть, а поворачивать просто не умела. К счастью, я смог ее перехватить и остановил, сбив с ног. Это была Инна, так мы и познакомились: лежа в сугробе. Она выглядела слабой беззащитной испуганной девочкой, но внешность часто бывает обманчива.
Сначала Инна понравилась мне, я даже немного увлекся, но жениться я не собирался, уж очень часто у нее менялось настроение. За два вечера с ней я просадил в баре всю скудную наличность, но наотрез отказался гулять на деньги своей обеспеченной подружки. Она закатила мне скандал и пошла с первым попавшимся ухажером, а я только пожал плечами. Это ее поразило. Она привыкла коллекционировать кавалеров, а я не хотел быть каким-то по счету. И чем больше я отстранялся, тем с большей страстью она меня добивалась. И добилась, даже родителей уломала, но наш брак был сплошной чередой скандалов. Меня держал не ребенок, каюсь, его вообще захватила и воспитывала теща, а карьера. Тесть ценил мои профессиональные качества и продвигал меня, но только как своего родственника.
В Новосибирске у меня буквально крылья расправились, и все дела ладились. Когда я приехал в ноябре в командировку, жена закатила мне такой скандал, что я уехал, считая себя уже свободным. Тогда судьба и подарила мне это недолгое счастье настоящей любви. От Инны не было ни писем, ни звонков. В июне я ждал, что мне с порога вручат повестку в суд на развод. И вдруг новость – она ждет ребенка, хочет сохранить семью, переезжает – страшно подумать! – в Сибирь. Я помнил, как утомлял ее маленький Андрей, она все время бросала его на бабушку. Я думал, это – мимолетная прихоть, и вообще сомневался в своем отцовстве.
Так и сказал Наташе. И невольно подтолкнул ее на этот страшный поступок.
– А сейчас что, не сомневаетесь?
– Нет. Я уже тогда все понял, в те две недели на даче. Работа позволяла, и мне пришлось взять отпуск за два года. Я ожидал, что наша совместная жизнь, как всегда, будет сущим кошмаром, и заранее жалел себя и Андрюшку. Но наш почти разрушенный брак начал склеиваться в нормальную человеческую семью. Вторая беременность изменила мою жену до неузнаваемости. Инна всегда была экстравагантной, часто меняла свой облик: одежду, прически, цвет волос. Я помню, когда она носила Андрея, я умолял ее бросить вечеринки, не курить, не утягиваться, выполнять предписания врачей. Ничего не подействовало. Сын родился раньше времени почти на месяц, но, слава Богу, здоровый. Кормить грудью она его бросила в октябре, не дотянув даже до полугода.
Но во время второй беременности Инна была полна всепоглощающей любви к будущему ребенку. Она была уверена, что у нее будет девочка. Инна перестала пользовалась косметикой и красить волосы, потому что краска может вызвать аллергию. Она не стриглась, так как длинные волосы удобнее закалывать, чтобы не падали на ребенка. Она привезла кучу детских вещей, а теща по ее просьбе присылала еще и еще. Она с восторгом приняла идею пожить на даче, пока не достроят дом, где мне выделили квартиру, ведь в сосновом лесу очень полезный воздух. Я нанял жену сторожа помогать ей по хозяйству. Инна старалась больше гулять, любоваться природой, она верила, что девочка от этого станет красивой. По лесу мы ходили втроем, а когда мы с Андреем уходили купаться на Обь, она разговаривала с будущим ребенком, что-то вышивала или копалась в детских вещах. Даже на меня стала смотреть с какой-то теплотой, пересказывала книги по уходу за новорожденным, чтобы я тоже был подкован. Андрею она говорила, что ему скоро купят сестренку, почему-то считая, что так он ее сильнее полюбит. Я с этим не спорил.