— Черт!
Ну и как можно забыть о диетах? Невозможно даже смотреть на эту опухшую жирную рожу. А руки? Поворачиваюсь в профиль и прижимаю их к туловищу, с ужасом наблюдая, как расплывается кожа в районе бицепса. И талия! Ну где тут талия? Ее просто нет!
— Лучше бы и не смотрела!
От увиденного настроение уверенно скатывается, уходя в минус, и даже освежающий душ не помогает. Переодеваюсь в свою одежду — мягкую и совершенно не похожую на привет из СССР, и возвращаюсь в палату, где забираюсь под одеяло. А мысли все не покидают, навязчиво предлагая варианты, с помощью которых я смогу скинуть набранные килограммы. Можно попробовать заняться бегом. Хотя куда мне бегать с такими легкими? Можно попробовать новую белковую диету, например.
Чтобы немного отвлечься, включаю телевизор и долго щелкаю по каналам, пока не нахожу какой-то посредственный сериал. Но среди просто новостей и новостей про политику — это самое лучшее.
Ко мне приходит новая медсестра и ставит очередную капельницу. Капля за каплей прозрачная жидкость стекает в трубку, отсчитывая бесконечные секунды, пока дверь в палату вновь не открывается. Ну неужели еще таблетки?
Но, повернув голову недоуменно пялюсь на пришедшего. Сердце заходится в дикий пляс, кровь шумит в ушах, а по спине бежит лавина тысячи острых иголочек.
Глава 35
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю удивленно, потому что в списке тех, кого я ожидаю увидеть среди своих посетителей, Марк даже не числится.
— Ты не пришла на экзамен, — говорит он, проходя в палату, берет стул, отодвинутый к стене, приносит его к самой кровати, и под мой, верно, ошарашенный взгляд, усаживается.
— Тебе Ира сказала, что со мной? — догадываюсь я.
— Нет, — неожиданно отвечает Марк, — об этом говорит, без малого, весь институт. Ира сказала лишь где тебя найти и почему-то особенно выделила, что случившееся не суицид.
— Потому, что это так и есть, — недовольно замечаю я.
Прекрасно, весь институт говорит, что я таблеток от несчастной любви наглоталась? Или просто судачат, что я упала в обморок и меня на скорой увезли? Откуда вообще им все это может быть известно? Почему нельзя выразиться конкретнее, чтобы мне не приходилось гадать?
— И она настойчиво повторила это не менее семи раз, — отвечает Марк, усмехаясь.
Кажется, настроен он в хорошем ключе, или просто боится задеть? Может тоже решил, что я таблеток по поводу нашего незаконченного расставания наглоталась, а Ирка просто подругу защищает от ненужных сплетен?
Вот сейчас он соберется с силами и скажет, что между нами все кончено. И от осознания насколько велика такая перспектива, у меня желудок узлом сворачивается, и сердце заходится в бешеном ритме.
С другой стороны, неужели он пришел ко мне в больницу, чтобы сказать, что все кончено? Настолько не терпелось стать свободным? Хотя трудно поверить, что взрослый, рассудительный человек будет поступать подобным образом, разве что ему мои вещи в квартире мешают.
Говори же! Говори зачем пришел! Почему молчишь? Чего тянешь? Нет, это невыносимо!
— Вера, что ты хотела сделать? — спрашивает он, едва я отваживаюсь на вопрос.
— Да ничего я не собиралась сделать! Я хотела только… — и мне вдруг становится так стыдно признаться ему.
Получается, что все школьные годы он говорил правду! Жестокую, до слез обидную, но правду! И признать сейчас, что мочегонного напилась, чтобы похудеть, означает собственноручно поставить подпись под каждым его словом.
— Неважно! — заканчиваю я, но, кажется, мой ответ его не удивляет, — Марк, зачем ты пришел? — не выдерживаю в конце концов.
Пусть уже скажет! Будет больно, тяжело, невыносимо, но зато не останется тяготящей неопределенности.
— Хотел поговорить, — произносит он, — о нас.
— Хорошо, — киваю, соглашаясь, а у самой дыхание сбивается от напряжения.
— Вера, мы оба надели ошибок, мы причиняли друг другу боль.
Вот и начало конца. Главное, не дать себе заплакать при нем. Не показать, как тяжело и как больно.
— Но ты была права, когда сказала, что мы прошли так много, чтобы быть вместе и терять это из-за ошибок глупо. Вера, я ведь так долго ждал тебя, — говорит Марк, нисходя на шепот, берет мою ладонь в свои теплые руки, подносит к губам и целует.