По выходе из лагеря Гедда Граб-Корнмайер больше никогда уже не пела. Она эмигрировала на запад Соединенных Штатов. И отказывалась говорить о музыке. Отказывалась говорить о музыке с Марианной Задиков-Мэй, с Евой Глейзер, с доктором Куртом Вейлем из Нью-Йорка, с доктором Адлером из Лондона, со скрипачом Йозефом Карашем[216].
Одно из самых тяжелых, самых глубоких и самых неожиданных высказываний о музыке, которую сочинили и исполнили в лагерях смерти, принадлежит скрипачу Карелу Фрёлиху, выжившему в Аушвице; оно прозвучало в беседе, записанной в Нью-Йорке Йожей Карашем 2 декабря 1973 года. Карел Фрёлих неожиданно заявил, что в лагере-гетто Терезиен-штадта были созданы «идеальные условия» для сочинения и исполнения музыки.
При абсолютно зыбком существовании, когда завтрашний день сулил лишь смерть, искусство было подобно выживанию, а испытание временем становилось нескончаемым и бессмысленным. Ко всему этому Карел Фрёлих добавлял «главный фактор», невозможный в нормальном обществе:
«На самом деле мы играли не для публики, поскольку слушатели постоянно исчезали».
Музыканты играли для слушателей, которым грозила скорая смерть и такая же скорая смерть грозила им самим. Карел Фрёлих говорил: «Именно эта ситуация, одновременно идеальная и ненормальная, была бессмысленной».
Виктор Ульман думал так же, как Карел Фрёлих, добавляя от себя, что невозможность запечатлевать на бумаге звуки, обуревающие современного композитора, обрекает его на умопомешательство.
Виктор Ульман погиб в Аушвице вскоре после приезда в лагерь, 17 октября 1944 года.
Последнее произведение, созданное Виктором Ульманом в лагере, называется «Седьмая соната». Он посвятил ее своим детям Максу, Жану и Фелис. И указал дату — 22 августа 1944. Затем, продолжая мысль Карела Фрёлиха, Виктор Ульман поставил на первой странице, внизу, саркастический копирайт. Есть такой «юмор висельника» — последняя шутка тех, кто подошел к пределу своей жизни:
«Все права на исполнение принадлежат композитору вплоть до его смерти».
Трактат VIII
РЕС, ЭОХАЙД И ЭКХАРТ
Рес был пастухом при коровьем стаде. В летние месяцы он поднимался со стадом в альпийские луга Балисальпа[217] и проводил ночи в горах. Каждый вечер он аккуратно задвигал деревянный засов на двери своей хижины. Однажды Рес погасил огонь в очаге, разгреб угли, присыпал их золой и заснул — и вдруг отчетливо увидел возле очага великана с могучими руками и багровыми щеками, бледного юношу-слугу, несущего ведра с молоком, и Зеленого охотника[218], который держал в пальцах ветку.
Бледнолицый слуга подал великану три ведра с молоком. И пока великан с Зеленым охотником готовили сыр, бледный юноша подошел к открытой двери хижины, прислонился к левому косяку и заиграл на альпийском роге, к великому удовольствию Реса и его стада.
Когда великан с багровыми щеками закончил разливать по ведрам обрат, тот вдруг окрасился в кроваво-красный цвет в первом ведре.
Во втором ведре он стал зеленым, как лес.
А в третьем ведре — белым, как снег.
Тогда великан подозвал Реса и приказал ему выбирать между тремя ведрами, сказав громовым голосом:
«Возьми красное, я тебе его дарю. Выпей обрат и станешь сильным, как я. Никто не сможет победить тебя. Ты будешь самым великим силачом в этих горах и получишь во владение стадо в сотню быков со всеми их коровами».
Потом заговорил Зеленый охотник: «Что такое сила?! Что такое стадо, которое нужно пасти, обихаживать, доить, водить в горы, спаривать, принимать приплод и кормить по зиме?! Выпей из зеленого ведра, и твоя правая рука станет золотой, а всё, что ни схватит левая, обратится в серебро. Золото и серебро займут меньше места в кармане, чем стадо на горных лугах. Ты сможешь отправиться куда угодно, странствовать по всему свету. Ты будешь богат».
И Зеленый охотник бросил к ногам Реса груду золота и серебра.
Но Рес колебался, медля с ответом, и вопросительно посмотрел на юношу, который стоял, прислонившись к левому косяку, и пока не произнес ни слова. Юноша держал в руках длинный рог. Он обратил к Ресу бледное лицо. Поднял на него голубые глаза. Отошел от двери. И сказал:
«То, что у меня есть, совсем ничтожно и никак не идет в сравнение с той силой и тем богатством, кои были тебе предложены. Я могу всего лишь научить тебя петь песни йодлем[219]. Еще могу научить играть мелодии на альпийском роге. И тогда все животные, все мужчины, и их жены, и их дети будут тебе повиноваться. Даже столы и скамьи в хижинах затанцуют под твою музыку. А быки встанут на дыбы и перепрыгнут через изгороди, стоит тебе затрубить в рог. И все это таится в ведре с белым обратом, таким, какой ты пьешь каждый божий день».
216
Йожа (Йозеф) Карас (1926–2008) — чешско-американский музыкант и композитор польского происхождения, бывший заключенный нацистского концентрационного лагеря Терезиенштадт.
218
Во многих странах Западной Европы почитали Зеленого человека — мощный универсальный архетип животворящей природной силы.
219
Йодль в культуре Швейцарии, Тироля и близлежащих областей — особая манера звукоподражательного пения без слов, с «переливами» (характерным быстрым чередованием грудных и фальцетных звуков).