Вот один из первых фрагментов Principia Historiae Фронтона[48]:
Vagi palantes nullo itineris destinato fine non ad lo-cum sed ad vesperum contenditur. (Бродячие, неприкаянные, не знающие цели своих скитаний, они идут — не для того, чтобы прийти в какое-то место, но просто идут в ночь.)
Non ad locum: не в определенное место.
Логово людей — их запад. Мир усопших — таково их жилье, куда каждый вечер ведет людей солнце, умирающее у них на глазах.
У Пакувия[49] есть фрагмент, повествующий о том, что может прервать четкий марш многотысячного войска. В 1823 году Ж.-Б. Лёве[50] перевел этот текст следующим образом: «Тот холм, чей остроконечный мыс возвышается над морем».
Promontorium cujus lingua in altum projicit — буквально: «возвышенность, чей язык стремится ввысь».
Любой язык (lingua) — это путь, по которому общество идет вперед в природе. Язык не продолжает, в собственном смысле, то, что уже существует. Он «экстериоризирует», то есть распространяет вовне, сообщает «внешнему» необходимую полноту. Вводит задержку в непосредственно наступающее. Это музыка (или память), вот почему mnèmosynè [51]и musica[52] — равны. Logos объединяет то и другое. В 520 году после Рождества Христова греческий философ Дамаский[53] в Афинах — перед тем как был изгнан из империи и сослан в Персию христианскими эдиктами — писал, что всякий logos приводит к воцарению отколовшегося в некогда цельной вселенной[54].
Язык (lingua) вырастает из «внешнего», из «постфак-тума», из отсутствия, из разрыва, из смерти, из бинарного деления, из пары, из интервала, из дуэли, из секса, из борьбы.
Точно так же отрицание, в глазах лингвиста, ничего не отсекает, оно только добавляет к утвердительной фразе признаки того, что делает ее отрицательной.
Все рождающиеся языки произошли от звуков, служащих для изъятия — служащих для выделения того, что было сказано, и что необходимо выделить, дабы отсечь.
Таким образом, lingua (язык) напоминает Тарпейскую скалу[55], а поток слов — густую толпу, сбрасывающую с ее вершины человека, который падает в отвесную пустоту, отделяющую его от моря. На языке древних греков слово problèma[56] означает именно это — утес, нависающий над волнами, что плещутся там, внизу, с высоты которого город сбрасывает жертву в пучину вод. Любопытно — почти fescennin[57] — что слова «возвышенность, язык, проблема и смерть» означают одно и то же.
Promontorium, lingua, problèma — возвышенность, язык, проблема…
«Звуки, служащие для выделения» (как принято говорить в школе), определяют музыку.
Звуки музыки, обособленные от человеческой речи, как от естественного Звучания.
Звуки смерти.
Гермес потрошит черепаху, крадет и варит корову, сдирает с туши кожу, очищает и прикрепляет ее к черепашьему панцирю, а затем натягивает на него семь овечьих жил. Так он изобретает кифару. А потом уступает свою черепаху-корову-овцу Аполлону.
Сирдон, как написано в «Книге Героев» [58], обнаруживает, что в котле варятся тела его детей, и натягивает жилы, взятые из двенадцати сердец мертвых сыновей, на кости правой руки старшего сына. Именно так Сирдон изобрел первый foendyr.
В «Илиаде» кифара — еще не кифара, пока это просто лук. И музыкант — пока еще просто Ночь, иными словами, ночное паническое выслушивание. Это вступление, песнь I, стих 43:
.. Аполлон сребролукий
Быстро с Олимпа вершин устремился, пышущий гневом, Лук за плечами неся и колчан со стрелйми закрытый; Громко крылатые стрелы, биясь за плечами, звучали В шествии гневного бога: он шествовал, ночи
подобный (Nukti eoikôs). Сев наконец пред судами, пернатую быструю мечет; Страшный звон (deinè klaggè) издает среброблещущий лук Аполлонов.
В самом начале на месков напал он и псов
празднобродных; После постиг и народ, смертоносными прыща стрелами; Частые трупов костры непрестанно пылали по стану. Девять дней на воинство Божие стрелы летали [59].
В другой части поэмы, в заключительных главах «Одиссеи», Улисс торжественно вступает в залу своего дворца. Он натягивает лук. Он готовится выпустить первую стрелу, дав сигнал к убийству женихов — новому жертвоприношению, при котором опять-таки присутствует Аполлон-Стреловержец. Это песнь XXI:
48
Марк Корнелий Фронтон (ок. 100 — ок. 170) — римский оратор; цитируется один из дошедших фрагментов его «Начал истории» (о рассеянном войске).
49
Марк Пакувий (ок. 220–130 до н. э.) — древнеримский трагик и художник. Здесь — строка из трагедии «Анхиз», которую цитирует Авл Геллий в «Аттических ночах» как пример необычного словоупотребления.
50
Жером Бальтазар Лёве — французский филолог, выпустивший полное собрание римской драматургии (Théâtre complet des Latins).
53
Дамаский (458/462 — после 538) — последний схоларх Платоновской Академии, систематизатор неоплатонизма.
54
Распространенный тезис неоплатоников, что разум нарушает изначальную гармонию мира, привнося рефлексию и творческие идеи, которых раньше не было.
55
Тарпейская скала — скала за Капитолием в Риме, с которой сбрасывали осужденных за самые гнусные преступления.
57
Фесценины — римские бранные песенки памфлетного непристойного содержания. Сходство столь разных понятий не «фасцинирует» (изумляет), а «фесцинирует» (неприятно поражает).
58
«Книга Героев» — Нартский (или Нартовский) эпос ряда народов Северного Кавказа, основу которого составляют сказания о происхождении и приключениях героев-богатырей («нартов»). Сирдон (Сырдон) — герой этого эпоса. Хамыц (имя осетина), у которого Сирдон украл корову, проник в его потайной дом, убил жену Сирдона и двенадцать его сыновей и бросил тела в котёл, где варили мясо. Сирдон, поражённый горем, взял кости руки старшего сына и натянул на них двенадцать струн, сделанных из жил сыновей. Так он изобрёл музыкальный инструмент — foendyr (фандыр), род арфы.