– Влад…
– Я знаю, что к нему.
– Прости… Не знаю, что еще сказать. Ты – хороший человек и…
Ее снова перебили.
– Но ты все равно бросаешь хорошего человека в день его рождения, – усмехнулся Влад. – Знаешь, получается, что «хороший человек» – это новое оскорбление.
– Вовсе нет! – воскликнула девушка.
– Забавно, что в итоге я не смог стать похожим на него, и ты меня кинула. – Виски обжигало горло.
– Влад, не говори так. Я чувствую себя настоящей мразью. Пожалуйста, прости…
Дослушивать ее Влад не стал – на него накатила внезапная волна ярости – он кинул телефон в стекло, отделяющее его от веселящегося танцпола. Стекло было противоударным и выдержало, а вот дорогой телефон разбился.
Следующими – уже в стену – полетели бутылка виски и бокалы.
Ненависть, обида и боль ослепили Влада. Он на несколько мгновений перестал себя контролировать. И в душе полыхало только одно желание – отомстить.
Заглянувший на шум охранник ничего предпринимать не стал – у молодого хозяина был скверный нрав, и время от времени случались подобные припадки бешенства.
Волна ярости откатила назад, и Влад моментально успокоился. Он опустился прямо на пол и прикрыл глаза, все еще надеясь, что разговор с той, которую он любил, – шутка. Сон. Иллюзия. Но чем больше времени проходило, тем сильнее он осознавал, что это – горькая, как виски, реальность.
Почти каждый день рождения у него не задавался.
Четвертого июня он родился, и в этот же день спустя несколько лет умерла его мать. Через год четвертого июня его забрали в семью отца. А там жизнь никогда не была сахарной – мачеха и братья заботились об этом. Когда показалось, что жизнь налаживается и у Влада появились друзья, четвертого июня ему объявили, что он отправится учиться в Лондон. Сделали подарок. Когда он вернулся – ирония судьбы, не иначе, – то через сутки после дня рождения обнаружилось, что от передоза едва не погиб его лучший друг. Неудивительно, что любимая девушка бросила его в день рождения.
Влад хрипло рассмеялся. И в это же время в ложу вновь заглянул охранник.
– Извините за беспокойство, Влад Борисович. Ваш старший брат приехал. Хочет вас лично поздравить.
– Какого черта… – нахмурился Влад, поднимаясь на ноги. Старший брат, Алексей, всегда был к нему равнодушен. И если в детстве задирал, то начиная с подросткового возраста перестал замечать.
Алексей появился в ВИП-ложе спустя десять минут – проворные официантки успели убрать все осколки и разлитый виски. Влад, натянув на лицо маску равнодушия, хотя в его груди все еще кипел холодный огонь, сидел на диване и встретил брата с зажженной сигаретой в руке.
Старший брат был точной копией отца – такой же высокий, с тяжелыми плечами и вечно нахмуренными бровями. Он подошел к Владу так стремительно, что тот и слова сказать не успел. Подхватил за ворот рубашки, поднял и ударил по лицу. Больно. Обидно. С холодной расчетливой ненавистью в глазах.
– За что? – только и спросил Влад, чувствуя во рту железный вкус крови.
– Как ты это сделал, сопляк? – спросил Алексей. – Как. Ты. Это. Сделал?
И снова ударил младшего брата. Так, что тот отлетел на пол.
Влад никогда не сопротивлялся им. Не мог. Не имел права – они вбили это в его голову с детства.
Он ни на что не имеет права.
– Что? – отплевываясь кровью, хрипло спросил ошарашенный Влад. – Ты… о чем?
– О завещании отца, – присел на корточки Алексей и схватил Влада за волосы. – Хочешь сказать, не знал, что отец включил тебя в завещание? Что оставляет тебе половину всего, что у него есть? Отвечай, щенок.
– Я не знал, – замотал тот головой. – Не знал. Впервые слышу!
– Так я тебе и поверил, – прорычал Алексей. – Я сделаю все, чтобы тебя не было в завещании. Понял? Тебе ничего не достанется, щенок. Ты – никто. Влез в нашу семью вместе со своей мамашей. И хочешь получить наши деньги? Пошел ты.
Еще один удар, и еще – и Влад, закашлявшись, согнулся на полу. Из-за разбитой губы вкус крови во рту сделался невыносимым.