С тех пор Руди повидал достаточно унтерменшей и все они вполне укладывались в его представления: жалкие, угодливые, боящиеся собственной тени, нисколечко не опасные. А эти другие. Террористы подтянуты, лица суровые, почти все бородатые, прямо как сошедшие с газетных карикатур, увешанные оружием с ног до головы: штурмовые винтовки, одноразовые гранатометы, пистолеты, несколько пулеметов. Совсем не похожи на сброд, о котором трубят в новостях. Скорее маленькая, профессиональная армия, это видно по поведению, спокойной уверенности и жесткой дисциплине. Оружие у всех вычищено, без намеков на ржавчину. Верховодит высокий, худой мужчина со зверской рожей, пышными, черными усищами и в лихо заломленной набок меховой шапке, каким–то чудом держащейся на голове. На левом плече, там, где обычно бывают погоны, нашита полоска бардовой ткани. Скорее всего недобитый комиссар: жрет младенцев, купается в их крови и оборачиваются медведем. Самого значения слова «комиссар» Руди никогда не знал, просто оно всегда употребляется в характеристиках самых отъявленных и закоренелых разбойников, которых закон разрешает отстреливать словно бешеных псов.
Самым удивительным оказалось то, что на пленного внимания никто особо не обращал. Даже мимолетные взгляды без всякой злости, скорее с любопытством, как на занятную зверушку, не более. Молодые вообще смеялись, многозначительно переглядываясь. А Руди готовился к допросам и пыткам. Значит все таки сожрут, для этого наверняка и собрались. Штольке живо представил себя насаженным на огромный вертел вращающийся над кучей углей. А вокруг плотоядно облизывающиеся хари с огромными тесаками в руках.
Терры собрались в центре оврага и принялись распаковывать баулы. Вещи пошли по рукам: оружие, обувь, одежда, объемные свертки, картонные коробки, мешки. Делят добычу шакалы, – внезапно осенило Рудольфа. – Ублюдки. Сходили в набег, а теперь разбирают вещи, еще хранящие тепло прежних хозяев. Как варварские племена из учебника истории. А они и есть варвары. Слава Богу скальпы еще не снимают. Хотя может просто не успели? Им бы дивно пошли ожерелья из ушей и вываренные на память черепа. А потом устроить дикие пляски возле костра.
Трофеи разобрали быстро и отряд разбился на несколько групп, человек по десять максимум. Общий сбор занял не более получаса. Терры начали прощаться и отряды, один за другим растворились в тайге. В овраге остались четверо: «Стрелок», как решил называть его Штольке, без своего костюма похожий на обычного охотника, его молчаливый напарник– азиат, молодой парень, чуть не убивший Руди на дороге и еще один мужчина лет тридцати, огромный, мускулистый, высокий, с пулеметом MG3 в узловатых ручищах и уродливой харей. Они быстро переговорили между собой, Стрелок подошел к пленнику и скомандовал:
– Встать. Имя, быстро.
– Мое? – Руди поднялся и глянул с вызовом. Запала хватило не надолго, он тут же потупился под встречным, пронизывающим взглядом. – Руди, Рудольф. Штольке, – врать смысла нет.
– Повернись, – приказал террорист.
Руди похолодел. Допрыгался, сейчас глотку вскроет. Вместо этого путы на руках ослабли и Рудольф, освободившись, принялся тереть онемевшие запястья. И тут же испугался еще больше, увидев как к ним идет громила с пулеметом, распутывая на ходу длинный шнур.
Вздернут, – обреченно подумал мусорщик. – Лучше бы в колонне пристрелили. А такая смерть поганая, глаза выпучатся, язык вывалится, кишечник опорожнится в штаны. Будешь болтаться без погребения, а лесное зверье обглодает все до чего сможет достать. Брр. Руди задергался.
– Спокойно, – терр уловил настроение и обнадежил– Вешать тебя никто не собирается, по крайней мере пока, – и представил подошедшего громилу. – Познакомься, это Тихон.
Тихон приветливо улыбнулся. Лучше бы он этого не делал. Улыбка вышла ужасающей. Так улыбается Дьявол когда ты попадаешь в Преисподнюю и пытаешься отыскать свой котел. Обожженное, покрытое сине–багровыми рубцами лицо без губ, бровей и ресниц исказилось в отталкивающей гримасе.
– Пойдете в связке, мне так спокойнее, – Стрелок один конец веревки повязал на пояс Руди, а второй громиле-красавчику, с трудом найдя свободное место среди подсумков под пулеметные короба. Между ними осталось метра два. – Если попытаешься сбежать, то только с Тихоном, а Тихон бегать не любит и может немного расстроится.