— Тогда в чем же суть, госпожа Циркония? — спросила Усаги.
— Всё дело в женской СИЛЕ, милая. Если ты посмотришь на восьмой аркан мажорной масти Таро, то увидишь хрупкую девушку, без усилий раскрывающую пасть огромному льву***. Суть этой карты в том, что женщина нагибает мир и получает его на блюде, благодаря тому, что она на этот мир «ложится». Только по одному праву того, что она родилась женщиной. А размер того, какой кусок мира она может поглотить, определяется её собственной глубиной или способностью к поглощению. Это и называется женской силой, проявлением Инь. Стопроцентный Инь — Тёмная Материя, Чёрная Дыра и Бездна, бесконечное поглощение света. Благодаря этой связи с Тёмной Материей женщин сжигали на кострах в Средневековой Европе, называя сосудами дьявола, что по идее недалеко от истины. Ведь суть грехопадения Адама и Евы заключается в описании способности женщины «нагибать» мужчину. Да, Адам был создан первым по образу и подобию Бога. Но съел он яблоко только оттого, что его попросила об этом Ева. Благодаря Инь-тяги все мы черпаем силы в различных источниках, увеличивая своё Либидо. Фэн черпала её в ненависти того, что сделал с её семьёй Ван Чжоу. Чтобы получить наслаждение, нужно быть наполненной внутри. Умение наслаждаться жизнью, а потом дарить её в виде нежности распустившегося цветка своему мужчине, заложено в природе любой девочки. Если женщина пуста и не умеет вытягивать силу из мира, чтобы пробудить в сердце любовь, мужчина уйдёт. Если женщина ведёт себя, как мужчина, то её спутник станет подкаблучником. Если её внутренняя среда нечиста или не сочетается с ним, он больше не вступит с ней в близость. Все мы — дочери и проявление Богини Матери в тысячи лицах — Афродита, Венера, Гера, Хатхор, Сахмет, Исида… Всех богинь не перечесть. И всё это Великая Мать. Она всё порождает и, как вода цунами всё забирает. Всё, что есть жизнь, есть женщина. Мужчины слабы со своей властью и интеллектом. Они ломаются. Женщину же сломить невозможно. Согнуть, да, но только ей хватит сил разогнуться и пойти дальше, принимая нужную форму. Ибо как сказано в «Дао дэ цзин» — «Мягкое и гибкое живёт, твёрдое и жестокое погибает»!
Наступила тишина. Девушки сидели, очарованные тихим убаюкивающим голосом госпожи Цирконии. Даже огонь в камине, казалось, сделался не таким ярким. Минако встала, чтобы налить себе ещё чая, и вдруг горячий поток жидкости хлынул у неё между ног, заливая старенький ковёр. Девушка в ужасе попятилась назад, рассматривая своё мокрое платье.
Госпожа Циркония повернула голову и уставилась на неё.
— Началось! — воскликнула старуха, подскакивая со своего кресла. — Маленький Принц сегодня появится в этом мире!
Минако напряглась и застонала, когда подступила очередная схватка, стальной рукой стискивая её матку. От дикой боли всё поплыло перед глазами девушки.
— Очистительное дыхание, — скомандовала темноволосая докторша с короткой стрижкой. — Сосредоточьтесь…
«Ну, конечно! — подумала Минако. — Дышать! Нужно дышать и слушать тело, как учила меня госпожа Циркония!»
Минако буквально согнулась пополам от новой схватки. Пот заструился по её вискам. Чем дальше, тем тяжелее ей становилось сдерживать крики, рождавшиеся внутри её существа. Она вдруг подумала обо всех женщинах мира, которым приходилось рожать, и о своей покойной матери, подарившей ей жизнь.
«Никогда не думала, что ты прошла через такое, чтобы я жила на этом свете, мама! Теперь я понимаю, какую цену мы все платим за каждого ребёнка».
— Тужься! — скомандовала доктор.
Минако закрыла глаза и напряглась, направляя боль в нужное русло. Она уже не могла стонать, только отчаянно тужиться и дышать, дышать. Внезапно в глазах её потемнело. Весь мир выцвел и застыл в настоящем моменте, растворившегося в громком биении её пульса. И в ту же секунду она почувствовала, как нечто тревожное сотрясло воздух в палате. Какая-то суета. Окрик доктора.
— Мы теряем её!
Больше Минако не услышала ничего. Окружающая действительность растаяла. Девушка ощутила, что её клонит в сон. Боль ушла. Нечеловеческий шёпот заполнил слуховые нервы. Она не разбирала слов. Звуки утонули в вязкости бытия.
«Мой ребёнок! — подумала Минако. — Господи, спаси моего ребёнка!»
Минако проснулась от солнечного света, придававшего золотистый оттенок стерильно белым стенам палаты. Её глаза могли уже сфокусироваться на предметах. Всё болело, словно она попала под каток. Девушка сощурилась и попыталась сесть, но не смогла. Её тело было подключено к спутанному клубку трубок и проводов. Они тянулись от неё к нескольким мониторам и стойке с капельницей для внутривенного вливания.