Ненависть
Ненависть
НЕНАВИСТЬ.
Ему не хотелось вспоминать все, что было раньше. У прошлого тоже есть срок годности. Он пытался получить пользу от просроченного счастья. Пытался так отчаянно, что лишился будущего. Принести себя в жертву мистической любви - это так современно.
Любовь... Слово из шести букв, пяти звуков и миллиона оттенков. Любовь, как и вера в Бога, всего лишь идея. Без идеи жизнь человечества была бы бессмысленной, все это понимают, но предпочитают не говорить об этом вслух. В заблуждении жить проще. Создал себе ряд заблуждений, настроил несуществующих воздушных замков, и ты - король своего собственного мира. А когда о правду-матку жизни идеи рушится, настырные строят новые замки, а те кто слабее... в лучшем случае, они кончают жизнь самоубийством, в худшем - же существуют без пользы для человечества. Ненавидят всех вокруг и самих себя.
Ненависть... Ничто не дает человеку столько сил в жизни, как ненависть.
Самое неприятное в измене, не сам факт, а его последствия.
Когда Ирина призналась Павлу в измене, он сначала подумал, что его разыгрывают. Шутка была явно не самой удачной, но зная, скудное чувство юмора возлюбленной, Паша готов был сделать ей скидку и даже рассмеялся, желая поскорее закончить этот глупый прикол. Чтобы как-то подыграть Ире, Павел даже попытался изобразить ревность, но поскольку был совершенно не ревнив, то получилось это наигранно и совершенно не смешно.
- Ты изменила мне? - пафосно спросил парень, еле сдерживая смех. - О, как ты могла, ты разбила мне сердце!
Не в силах больше сдерживаться Павел захохотал, а вот Ирина смотрела на него все так же серьезно, даже с каким-то прищуром, так обычно смотрят, когда подозревают человека в сумасшествии.
- Паш, ты что не услышал меня? Я только что призналась тебе в том, что изменила. Что так тебя развеселило?
Смех молодого человека прервался, словно провалился в глубокий колодец. Ирина стояла у окна, смотрела в глаза Павлу, и на ее лице не было признаков стыда и вины. Скорее девушка смотрела на парня с вызовом, с гордостью, словно совершила подвиг, а не предала три года совместной жизни и совместного решения заключить узы брака в ближайшее лето.
- Пошла прочь, - голос Павла прозвучал, как глухой звон колокола.
Больше Паша не произнес не слова. Ирина собрала вещи, так же молча, покинула их съемную квартиру, оставив после себя приятный запах духов и мерзкую вонь измены.
Оставшись один, Павел дал волю чувствам, и упав на колени, в голос завопил.
*** *** ***
Павел знал, что такое измена, но на личном опыте столкнулся с предательством впервые. Когда Ира ушла, он пожалел, что выгнал ее, хотел позвонить, попросить вернуться, грешным делом подумал, что простит измену, если Ира скажет, что любит его. Боль человека, которому разбили сердце, самая сильная из мук. Паша, как любой русский человек, с депрессией боролся исконно русским методом - пил. Нажирался до полной несознанки, засыпал, сидя за столом, лицом в тарелке с недоеденной закуской. Запой - самая распространенная форма борьбы с сердечными переживаниями. Но, увы, самая неэффективная.
Однажды Павел все- таки позвонил Ире, но кроме несвязной пьяной речи, состоявшей из междометий, рычаний и оскорбительных высказываний в адрес все еще любимой, но такой ненавистной девушки, ничего изречь не мог.
- Проспись, Паша! - рявкнула в трубку Ира. Ее голос, такой властный и от того еще более ненавистный, отрезвил Павла.
От хмеля не осталось и следа. Мысли в голове менялись со скоростью мельтешащих муравьев в раскореженном муравейнике.
Убить! Убить!! Убить!!!
*** *** ***
Он готовился к своей мести, как Раскольников к убийству старухи процентщицы. Продумывал, передумывал, вновь собирался с мыслями и сам себе противоречил. Ничто так не выматывает человека, как обида и жажда реванша за поруганную честь. Павел был уверен, что после измены Иры, от его чести и достоинства не осталось и следа. То, чем так дорожил он в жизни, было брошено в мусорный пакет вместе с полным спермы презервативом "счастливчика", которому удалось поиметь и девочку Павла и его самого, пусть даже и морально. А может даже и без презерватива... так еще грязнее, гаже... За такое мстят... Без жалости...
Ему постоянно ночью снилось ее лицо. Она постоянно смеялась. Нет, не смеялась. Смех ее всегда был сдержанным и возбуждающим. Такой кроткий, но в то же время полный страсти и кокетства. В ее смехе, таком родном и узнаваемом, уже не было родственного звучания. Это был хохот, полный презрения и отвращения к парню, в душу которого она так отчаянно плюнула, или как говрят в народе "харкнула". Заканчивался сон всегда одинаково: смех становился все громче и отвратительнее, закладывало уши. Павел во вне даже хватался за голову, умоляя всех святых прекратить эту пытку. Святые игнорировали мольбы просящего, впрочем как и любые другие просьбы. Небесные силы творят чудеса, только в период кризиса веры, когда необходимо показать свою мощь и опять превратить людей в "религиозное стадо", в иное время у "высших сил" выходной. Просыпаясь в холодном поту, Павел не мог сдерживать слез. Порой он ревел, как девчонка, ругая себя последними словами за слабость. Когда "истерика" утихала, и мысли более менее выстраивались в логические цепочки, начинался диалог с собой, причем Павел не мог понять к какому из своих «я» он склоняется больше.