« - Ненавижу! Не дам ей жить спокойно, не дам ей жить!
- Ты сам не можешь без нее жить, придурок! Да и не сможешь ты убить ее. Это самоубийство.
- Значит подохнем вместе.
- Не верю, что сможешь, струсишь, просто потому, что она владеет тобой.
- Владела...
- Владеет. Открой глаза, кому ты врешь? Сколько времени прошло с момента, как она ушла?
- Полгода.
- А что ты сделал за эти полгода? Да я сам знаю! Звонил ей. Молчал в трубку, а пьяный так и вовсе пытался воззвать одновременно к чувствам и к ее самооценке. Как ты ей тогда сказал? «Сделав меня ничтожеством - ты не обретешь покоя, по крайней мере, пока я жив». Глупо. Она даже тогда рассмеялась и ты бросил трубку. Ты ожидал, что этот жест ее напугает? Она давно обрела покой, и тебе уже пора.
- А как же моя честь? Мое растоптанное мужское достоинство, с ними как? Забыть? Как мне на себя в зеркало смотреть? Как мне себя мужиком считать, если я не отомщу, если прощу. Если не смою свой позор кровью.
- Почему ее кровью? А не того парня, который, как ты говоришь «поимел» тебя? Уж коли хочешь выставить счет, предъяви его ему...
- Без ее желания ничего бы не было... На его месте мог быть любой, а на ее месте, только она...
- И все же ты не сможешь.
- Посмотрим...»
*** *** ***
Он следил за ней целую неделю. Внутри все сжималось, когда видел ее. За полгода, она очень изменилась. Павел заметил, что Ира отнюдь не стала краше, в общепринятом смысле этого слова. Скорее она запустила себя. Ее волосы на вид были сальными и явно требовали банных процедур и хорошего шампуня. Косметика на лице скорее уродовала, чем подчеркивала достоинства. Выражение лица пустое, без искорки жизнелюбия, без блеска глаз и манящих чар, которыми так в свое время был очарован Павел.
« Что с тобой стало?» - подумал Павел, с сочувствием, но сразу осекся, как бы вспоминая, свою истинную цель.
Распорядок дня Иры не отличался оригинальностью. Дом - работа - дом. За неделю слежки, рядом с Ирой мелькал только хозяин торговой палатки, где девушка продавала фрукты.
Паша стоял в тени деревьев, где его не было видно, за то он мог охватить взглядом всю территорию небольшого рынка. К прилавку Иры подходили покупатели, она взвешивала бананы и мандарины, говорила надоевшую ей до колик фразу «Спасибо за покупку!» и выдавливала из себя улыбку. От этой натянутой кривизны губ, Ира казалась еще некрасивее.
« - Почему она стала так уродлива?
- Тем не менее она тебе нравится, как и раньше.
- Это не имеет значения!
- Разве?
- Да!
- А что имеет?
- Моя поруганная честь.
- Какая чушь!
- Чушь!?
- А разве нет? Подумай сам. Ведь все это ты сам себе надумал. Что, якобы, с ее изменой ты пал жертвой бесчестья. Плакался о своей поруганной репутации, жаждал искупления кровью.
- Все верно. В чем несогласие?
- Никто не может лишить человека чести, кроме его самого. Репутация зарабатывается трудом личности. И никто лишить его заслуженного уважения не в силах, уж и тем более какая-то измена нечистоплотной девушки.
- Но...
- Такие тут могут быть «но»? Ты обижен и зол, твоя душа разорвана на части, но честь твоя не задета, ты такой же какой был, просто уже не счастливый...»
Сжимая рукоять ножа в кармане плаща, Павел боролся внутри с самим собой. Он чувствовал, что его отпускает. Смотрел из своего укрытия на Ирину и уже не видел в ней врага. Сказать, что в этот момент он простил, было бы неправдой, но пальцы под тканью плаща уверенно разжались.
Рабочий день подходил к концу, многие продавцы уже свернули свои точки. Ира тоже убирала товар. Она управилась сегодня быстрее чем обычно. Павел решил, что последний раз проводит Иру до дома, и все не мог решить стоит показаться ей на глаза или нет. Решил, что не стоит. Перед уходом, Ирина всегда заходила в небольшой гараж, где был «офис» хозяина, и через минуту выходила, убирая в кошелек заработанные за смену деньги.