Никаких мыслей, помнишь?
Все, что я знаю, это то, что это невероятные ощущения.
Он чередует облизывания и посасывания, пока я изо всех сил держусь за спинку кровати, пытаясь удержаться в вертикальном положении.
— Не останавливайся! — умоляю я. — Пожалуйста, не останавливайся.
Мои ноги начинают дрожать, когда он удерживает меня на месте и приближает к оргазму. Я прижимаюсь к его языку, изо всех сил стараясь извлечь максимум удовольствия, насколько это возможно.
Он замечает, что я пытаюсь делать, и удерживает неподвижно язык, позволяя мне тереться о него клитором именно так, как мне этого хочется.
Этот мужчина должен быть причислен к лику святых за ту великолепно проделанную работу.
Мои пальцы сжимают спинку кровати, а все тело содрогается от оргазма. Это невероятно, и даже не передать словами, насколько приятно.
Прежде чем я слезаю с его лица, он удерживает меня на месте, чтобы поласкать напоследок. Я все еще настолько чувствительна, что от каждого его прикосновения по телу пробегает дрожь.
Когда я ложусь рядом с ним на кровать, он быстро достает презерватив из упаковки, которая стоит на тумбочке. Он надевает его за считанные секунды, и я спускаюсь вниз по его телу, пока не оказываюсь к нему лицом, затем насаживаюсь на его член. Медленно, дюйм за дюймом, я погружаю его по самое основание. Держась за его бедра, я начинаю скакать на Джеке, подпрыгивая вверх-вниз и касаясь всех нужных местечек.
— Черт, Лиз, ты невероятна, — шипит Джек, когда его пальцы впиваются в мои бедра.
В ответ я могу выдавить лишь громкий стон.
— Если ты продолжишь в том же духе, я не продержусь слишком долго.
Я оглядываюсь на него с лукавой улыбкой.
— Полагаю, нам просто придется попробовать еще раз, не так ли?
— О, поверь мне, Принцесса, я буду трахать тебя снова и снова.
Тридцать пять
Паундтаун
Джек
— Вдруг она возненавидит меня? — спрашивает Лиз, когда мы подъезжаем к дому престарелых, где проживает моя мама.
— Она не станет тебя ненавидеть, — отвечаю я. Вероятно, она будет счастлива познакомиться с одной из моих подруг, которая не является охотницей за деньгами.
— Но вдруг она меня возненавидит?
Я решил пошутить: — Да какая, нахрен, разница? Она находится за тысячи миль от нас.
Лиз смотрит на меня с максимальным раздражением.
— Я серьезно, Джек. Насколько вы близки со своей мамой? Если она будет против, ты свалишь в закат или что-то в этом роде?
— Милая, мы проживаем в таком маленьком городке, что его можно уместить в наперстке. Я не смог бы свалить в закат, даже если бы попытался. Что касается твоего второго вопроса, то да, я действительно близок с мамой. Однако она никогда не пыталась влиять на мои решения, какими бы глупыми они ни были.
Когда вижу ее обиженное лицо, я добавляю: — Не то чтобы я считал тебя глупой.
— Да, да. Отличный выбор.
— Не могла бы ты, пожалуйста, постараться не нервничать? — Моя мама, вероятно, самая добродушная женщина на свете. Даже если бы у нее были какие-то негативные чувства к тебе, ты, скорее всего, никогда бы об этом не узнала. Черт возьми, я, возможно, тоже бы не заметил.
— Кажется, она совершенно не похожа на мою маму. Если у нее возникнут с тобой проблемы, это будет написано у нее на лице.
— О, как скажешь. Твоя мама всегда была очень милой.
Она широко распахнула глаза.
— Может быть, для тебя! Уверена, что ты ей нравишься больше, чем я. Хотя, по-моему, это вполне нормально. Похоже, что ты всем нравишься больше меня.
Я беру ее за руку и переплетаю наши пальцы.
— Вероятно, тебе лишь нужно наладить отношения с окружающими.
— Может ты и прав, — бормочет она так тихо, что я почти не расслышал. — Что ж, расскажи мне о своей маме.
— Что ты хочешь узнать?
— Немного больше информации? Ты сказал, что она милая. За исключением этого и факта, что у нее день рождения, я ничего больше не знаю.
— Ну, ее зовут Джудит. Она вырастила меня будучи матерью-одиночкой, почти без чьей-либо помощи.
Лиз перебивает.
— Где твой отец?
— Он скончался еще до моего рождения. Отправился за границу и там же погиб.
— Черт, Джек, — выдыхает Лиз. — Мне так жаль.
— Не стоит. Да, это печально, но я не ожидал, что ты узнаешь, и не желаю, чтобы ты расстраивалась. Это всегда было частью моей истории.
— Твоя мама так и не повторила попытку выйти замуж?
Я качаю головой.
— Нет. Она работала учительницей и была матерью-одиночкой, воспитывающей сына, увлеченного всеми возможными видами спорта. Она не пропустила ни одной тренировки, матча или любого другого мероприятия, если на то пошло.
— Как она оказалась в Майами, если ты вырос в Миннесоте?
— Когда я подписал контракт, она решила переехать, чтобы быть рядом со мной. Хотя она утверждала, что это ради меня, мне кажется, что ее больше привлекала теплая погода. Ты заметила, что, когда я переехал на Тихоокеанский северо-запад, мама не последовала за мной? Она не хотела расставаться с солнцем. — Я усмехнулся. — Но ее можно понять. Она переехала в дом престарелых и завела много друзей, с которыми проводит время. Посещает кружки и обзавелась хобби. Я рад, что теперь она живет по своим собственным правилам, а не беспокоится о том, все ли у меня в порядке.
— И она не знает, что ты вернулся?
— Нет. Я хотел сделать сюрприз.
— Уверена, что он ей понравится.
— Надеюсь.
Когда мы доезжаем до маленького поселка с его уютными квартирами, я и Лиз идем по тротуару, пока не подходим к дому моей мамы. Соседка, ухаживающая за своими тюльпанами, дружелюбно машет нам рукой.
— Вы не знаете, Джудит дома? — спрашиваю я. — Или она в общественном центре?
Она приподнимает брови. — О, думаю, она дома. Кажется, они с подругой играют в бридж, так что, возможно, ты захочешь присоединиться.
Когда мы уходим, я бормочу Лиз: — Это прозвучало довольно странно.
Мы подходим к двери, и я хватаюсь за ручку.
Лиз спрашивает: — Ты не собираешься постучать?
— Это должен был быть сюрприз, помнишь?
Мы открываем медную дверь и оказываемся в уютной квартире. Это место понравилось ей с первого взгляда. Она говорила, что ей это не по карману, но я решил покрыть половину стоимости. Естественно, она никогда не просила меня о помощи, поэтому я договорился с управляющими, что буду каждый месяц отправлять им свою долю напрямую.
Когда мы с Лиз поворачиваем за угол в гостиную, я вижу то, что, полагаю, никогда не смогу развидеть.
Моя мать.
Склонилась над диваном.
А сзади на нее набросился какой-то незнакомый мужчина.
— Боже мой, мама! — я кричу.
Мы с Лиз закрываем глаза, когда моя мама вскакивает и стремительно начинает искать свои штаны.
— Джексон! Что, черт возьми, ты здесь делаешь? И почему ты не постучал?