— Привет, мам.
Ее взгляд перемещается с меня на заметки, которые она делает в своем блокноте. Записывая, она отвечает: — Здравствуй, Элайза. Ты опоздала.
— Проблемы с машиной, — говорю я.
— Ты звонила своему брату?
Я киваю.
— Он не ответил.
— Почему ты не позвонила нам?
Интересно, она интересуется просто чтобы подколоть меня, или же ее действительно волновало, почему я не вовремя.
— Проезжавший мимо водитель эвакуатора смог мне помочь.
Я не получила ответа.
По ее невозмутимому виду невозможно было понять, о чем она думает. Обычно она не такая колючая.
Но когда она злится? Нужно быть осторожнее.
Мгновение спустя она говорит: — Мы с твоим отцом проработаем здесь еще несколько часов. Почему бы тебе не поехать домой?
— Хм, хорошо. Кстати, могу я одолжить твою машину? Моя в мастерской.
Прежде чем она успевает ответить, из кухни выходит мой отец.
— Сюзанна, ты не... — увидев меня, он теряет нить своих мыслей. — Лиззи Лу!
Он единственный человек во всем мире, кому я все еще позволяю называть меня этим прозвищем. Папа подбегает к другому концу бара и заключает меня в крепкие объятия.
— Боже, я скучал по тебе!
— Я тоже скучала по тебе, пап.
— Рад, что ты смогла благополучно добраться. Мы уже начали беспокоиться.
— Да, извини. У меня сломалась машина, и мне пришлось ее отбуксировать.
Мама вмешивается: — Элайза попросила одолжить ей одну из наших машин, чтобы она могла вернуться домой.
— Конечно, — говорит он, доставая из кармана ключи и протягивая их мне. — Что скажешь, если все мы завтра соберемся пообедать?
Мама поджимает губы. — Я занята. У меня встреча с новым поставщиком.
Он оглядывается на меня.
— Ну, тогда как насчет того, чтобы остаться только вдвоем?
— Звучит заманчиво.
Я бы предпочла, чтобы так и было.
Он одаривает меня широкой, теплой улыбкой, демонстрируя свои жемчужно-белые зубы. Его улыбка побудила почти каждую женщину в городе в какой-то момент пригласить его на свидание. Андреас, или Андре, как его здесь называют, унаследовал греческие гены от своей матери... вместе с греческим именем. Большинство женщин в городе считают его невероятно привлекательным. Каждая из них без колебаний отвезла бы его домой. Но с тех пор, как он повстречал мою маму, то смотрел лишь на нее.
Я забираю у него ключи и быстро прощаюсь. Несмотря на то, что это маленькое воссоединение было довольно забавным, я чувствую себя измотанной. Это становится еще более очевидным, когда я добираюсь до дома родителей с едва открытыми глазами. После поездки из Лос-Анджелеса в Орегон мне уже надоело сидеть в машине. Этому старенькому пикапу почти столько же лет, сколько и мне, но он по-прежнему работает как часы.
Менее чем через десять минут я оказываюсь в доме своего детства. Как только я вхожу в гостиную, на меня обрушивается поток воспоминаний. Несмотря на некоторые незначительные изменения — большой телевизор и новый диван — здесь все осталось как раньше.
В нашем доме всегда витает запах ванили. Это аромат единственной свечи, которую мама когда-либо зажигала. Возможно, именно поэтому мне так нравится ванильный гель для душа — он напоминает о доме. А может, это из-за приятного аромата. Я никогда не уделяла особого внимания психологии.
Медленно прогуливаясь по гостиной, я рассматриваю фотографии на стенах. В самой крупной рамке находится снимок с нашего последнего семейного отпуска. Незадолго до моего окончания средней школы мы посетили Йеллоустонский национальный парк. Это был последний раз, когда мы собирались все вместе на несколько дней.
На фотографии мы все улыбаемся. Я помню, что перед тем, как был сделан снимок, нам было жарко, мы вспотели и чувствовали себя не очень комфортно. Забавно, как фотография может скрыть все эти моменты. В целом, мы были довольны поездкой.
Мы все унаследовали от отца цвет кожи, карие глаза и темные волосы. Мишель — единственная, кто хоть немного походил на маму, потому что ее волосы были на несколько тонов светлее, чем у остальных, темно-каштановые, а не черные. Бедная мама. У нее пятеро детей, и ни один из нас не унаследовал ее черты. У папы сильные греческие гены, и он передал их всем остальным. Мама — голубоглазая блондинка, так что шансов быть похожими на нее у нас не было.
На большинстве других фотографий мы были детьми. Некоторые из них сделаны на выпускном, другие — когда мы были совсем маленькими. Но все они показывают, как нами гордились наши родители.
Каждый кадр уникален, и ни один из них не несет особого значения или смысла. Весь дом в значительной степени представляет собой просто коллекцию случайных предметов, которые копились годами. Я не могу сказать, что место похоже на свалку, но оно чертовски к этому близко.
Мой дом в Лос-Анджелесе был образцом порядка. У каждой вещи было свое строго определенное место, и я бы сошла с ума, если бы все было разбросано. Большинство предметов гармонично сочетались друг с другом.
Сделав глубокий вдох, решаю подняться наверх. Я могу прогуляться по аллее воспоминаний и завтра, после того как немного посплю.
Когда я открываю дверь в свою старую спальню, она скрипит. Это одна из немногих комнат в доме, которая, похоже, изменилась за все эти годы. После моего переезда ее сначала переделали в комнату для Евы, дочери Мишель, так как Мишель продолжала жить дома после рождения ребенка. После их переезда мама сделала из нее комнату для гостей. Каких гостей? Не имею ни малейшего представления. К ним никогда не приезжают посторонние люди. Даже когда я возвращалась домой погостить, то обычно предпочитала останавливаться в мотеле. На этот раз я поступила бы так же, если бы у меня были деньги.
Я бросаю свою сумку на кровать и падаю рядом. Смотрю в потолок и наблюдаю, как вращается вентилятор.
Что, черт возьми, со мной происходит?
Совсем недавно у меня была идеальная жизнь — именно та, о какой я мечтала. И вот, в одно мгновение, ничего не осталось. Теперь я снова на старте.
Я тру глаза, размышляя о том, что не хочу бить пиньяту из жалости в данный момент.
В комнате так тихо, что легко потеряться в собственных мыслях, поэтому я достаю телефон и включаю свой любимый подкаст о настоящих преступлениях, который слушала по дороге. Убеждаю себя, что через минуту встану и приму душ, прежде чем отправиться спать, будучи уверенной, что это поможет мне почувствовать себя лучше.
Но когда я устраиваюсь поудобнее на толстых одеялах, меня завораживают слова подкаста. Это небольшая деталь из моего прошлого, которая приносит немного утешения. И вот, не успеваю опомниться, как мои веки становятся слишком тяжелыми, и я погружаюсь в тьму, как будто кто-то выключил свет.
Пять
Утро — время прогулок и размышлений