— Успехи есть, Апполинарий? — раздался за спиной насмешливый женский голос.
— До хрена и больше … ой, простите! — спохватывается Колышев и оборачивается.
По пологому склону спускается Ольга Саранцева. Ярко-красная курточка плотно застегнута, капюшон надвинут почти на глаза, пальцы прячутся в шерстяных варежках. Сырая трава устилает склон сплошным ковром, желтые резиновые сапожки на меху скользят и девушка смешно расставляет руки в стороны, словно опасливый пингвин.
— Добрый день, Оля, — здоровается Апполинарий. — Что привело вас в глухомань?
— Здравствуйте … о какой глухомани вы говорите, Апполинарий? Жить в лесу — это прекрасно! Нет шума, суеты, отравленного воздуха и снующих туда-сюда людишек, — отвечает девушка, сосредоточенно глядя под ноги.
— Так вы, значит, из зависти здесь? Небось, гадость какую нибудь собираетесь сказать.
— Нет, что вы! Все хорошо, избирательная кампания набирает обороты, шеф порхает по трудовым коллективам, мечется между редакциями и телестудиями. Одним словом, процесс пошел … ой-ой, ловите меня! — взвизгивает девушка.
Из-под ног уходит кусок дерна и Ольга скользит вниз, как на салазках. Апполинарий отважно бросается на помощь, но под ним земля тоже предательски убегает, ноги разъезжаются. Чтобы не свалиться позорно в грязь на глазах у женщины он отчаянно машет руками, аки лебедь взлетающий, изо всех сил отталкивается от земли. В этот момент на него налетает девушка и по инерции толкает его дальше. Оба хватаются друг за друга, пытаясь сохранить равновесие — Ольга цепляется за шею, Апполинарий обхватывает за талию. Вот так, плотно обнявшись, словно любовники после долгой разлуки, они продолжают скользить по грязи до тех пор, пока спина и «пятая точка» Апполинария не впечатываются в столб. Колышев судорожно сжимает в объятиях девушку. Из груди вырывается страстный полустон-полурык, глаза закатываются под лоб. Несколько секунд длится молчание, затем Ольга осторожно начинает шевелиться. Она чуть отстраняется, изумленный взгляд скользит по расстегнутой на груди куртке, на мгновение задерживается на подбородке, останавливается на неподвижном, словно восковая маска, лице.
— Э-э … Апполинарий, меня можно отпустить. Или еще не надо? — неуверенно спрашивает девушка. — У вас такое лицо, как будто вы …
— Что? Спустил в штаны? Я, разумеется, чувствую ваше тело даже через куртку, потому что у вас, надо сказать, выдающие формы. Но этого все же недостаточно, чтобы до такой степени перевозбудиться, — с трудом, чуть шевеля губами, отвечает Апполинарий.
— Тогда что? Отпусти меня! — обиженно требует Ольга.
— Гвоздь! — шепчет Апполинарий, размыкая объятия. — В столбе торчит дурацкий гвоздь. Он впился мне в задницу до кости. Из-за тебя! — добавляет он сквозь зубы.
Инфракрасный обогреватель ласково гладит по голой спине невидимыми теплыми лапками. В номере тихо, уютно, пахнет коньяком и дезинфекцией. Апполинарий лежит на кровати пузом вниз. Одеяло прикрывает голый зад по диагонали и только на треть. Левая ягодица украшена круглой белой шишкой, состоящей и куска марли и ваты. Обработанная йодом и зеленкой рана густо заклеена отрезками пластыря, отчего издалека похожа на бутон раскрывающейся лилии. Роль доктора исполнила Ольга, поскольку именно она виновница происшествия. Да и не оказалось в гостинице охотхозяйства фельдшера. Вообще никого не оказалось, так как не сезон и персонал отправили в отпуск. Остался только администратор, он же вечно подвыпивший сторож. Стукнула дверь, по комнате веет прохладой.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает с порога девушка.
— Трудно сказать, — бубнит Апполинарий, уткнув нос в подушку.
— То есть? — встревожилась Ольга.
— Лежать на спине нельзя, сидеть тоже, ходить больно — да вообще ничего нельзя! Как можно чувствовать себя в такой ситуации? — удивленно произносит Апполинарий. Он оглядывается, при этом сильно изгибает шею, стараясь не шевелить больным местом. Ольга хихикает в кулачок.