— Вы заказывали?
— Да-да, я! — торопливо отозвался Колышев.
Даже если не он, на улице такой «колотун», что обойдемся без правил приличия! Восхитительно теплое нутро автомобиля проглатывает замерзающего Колышева, хлопает дверь, отгораживая от свирепого холода и ветра. Сила мотора тянет машину вперед, рессоры ласково покачивают закоченелый зад Апполинария, настроение сразу поднимается. Почти счастливый, Колышев не видит, как зажигаются тусклые подфарники, оживает автомобиль, стоявший возле мусорного бака и приземистая темная тушка иномарки медленно выруливает следом за таксомотором.
Гадко пищит электронный замок, выкрашенная «веселенькой» серой краской дверь подъезда тяжело распахивается. Разумеется, внутри темно, как у … да-да, именно у негра в том самом месте. А где же еще? В наших-то светло! Апполинарий медленно и неуверенно, словно слепой маразматик, поднимается по ступеням. Глупо вытаращенные глаза сканируют тьму, пытаясь узреть лифт, но о его точном местонахождении сообщает нос. Запах мочи и кислой псины говорит о том, что подъемник совсем рядом, но необходимо быть крайне осторожным. «Не хватало поскользнуться на свежем дерьме! — злобно-опасливо думает Апполинарий. — Скоты, руссишь швайне! Ну, а кто еще, мать вашу? Если в кране нет воды, ее, понятное дело, выпили жиды. Но вот ссать в лифте они не станут! И махмуды тоже не будут — грех, ведь Аллах все видит. Черт, ну почему у нас так, через жопу»? Палец давит кнопку вызова, неприветливо лязгают двери, вонючая пасть лифта распахивается. Осторожно, прислушиваясь к ногам — не чавкнет ли? — Апполинарий входит в кабинку. Запоздало высвечивается тусклая лампочка в потолке и Колышев с облегчением видит, что пол чист. В смысле, сухой, так что топтаться можно смело. Лифт неторопливо несет его ввысь, затем с содроганием, словно врезался в потолок, останавливается, заплеванные створки уползают в стороны. Сразу от лифта тянется длинный коридор, заставленный колясками, старыми шкафами и коробками из-под телевизоров. В потолке гнусно светится одна единственная лампочка.
— Мило! — бормочет Апполинарий. — Надеюсь, не коммуналка.
Угрюмый коридор мучительно ползет мимо, словно умирающий червяк, нужная дверь темнеет в самом конце. Деревянный прямоугольник выкрашен половой краской, торчит пластиковый прыщ звонка, замочная скважина похожа на пулевое отверстие.
— Бедная девушка, живет в таких условиях! — бормочет Апполинарий. — Представляю, какими хоромами ей показалась моя хата.
Как известно, кнопки дверных звонков наряду с дверными же ручками являются основными разносчиками инфекций. Памятуя об этом непреложном факте, Апполинарий старается нажать опасную «пипку» самым кончиком ногтя. Глухое жужжание возвещает, что сигнал исправен и дверь должны открыть. Если, конечно, есть кому. Проходят томительные секунды, за дверью раздается металлический лязг, странное клацанье, словно хозяйка квартиры передергивает затвор штурмовой винтовки. Громкий щелчок возвещает, что дверь замок открыт. Деревянная дверь распахивается наружу, Апполинарий вынужден отступить на пару шагов.