Еле нахожу силы на ответ:
— Надеюсь, это риторический вопрос? — облизываю припухшие губы, сама всё ещё шумно дышу. — А то ответ тебя удивит.
Зепар долго молчит, задумчиво изучает:
— Если ты про тренировки, то…
— Нет! — обрываю резко.
— Я тебя не бил… — осекается, в глазах, полных таинственного мрака, мелькает сомнение. Они медленно меняются на обычные — сочной, тёмной зелени. — Тебе было больно со мной?.. — качает головой и поправляется: — Имею в виду секс?
— Причём тут телесная боль?! — краснею и нервно выдыхаю.
— Да или нет? — уже почти рычит Зепар с исказившимся от злости лицом: — Опять солжешь, пеняй на себя! — ударяет ладонями по обе стороны моей головы — невольно вздрагиваю и зажмуриваюсь:
— Нет! — чуть не пищу от страха. — Всё было… — не могу о таком говорить, умру от стыда. Но высказать, что таится на душе обязана. Через «не могу», открываю глаза, полные слёз. — Ты — чёрствый, бесчувственный ханжа, — разъясняю спокойно. — Не понимаешь, есть не только телесная боль, но ещё и душевная…
Несколько долгих минут меня точно сканируют. Андрей смягчается, с простотой лакея поглаживает мои бёдра, ягодицы:
— А, — протягивает с явным облегчением. — Вот ты о чём! Тогда права, мне не понять, — вновь становится безэмоциональным.
Как так можно? Он не человек… Меня угораздило влюбиться в «нечто», не заботящееся о чувствах других. Молчание щекочет нервы.
— У тебя нет души, а сердце чёрное, — не выдерживаю напряжения, едва не реву. — Тебя не должно быть среди живых… — отпихиваю Зепара, он не останавливает. Ставит на пол и стой же невозмутимостью, с приспущенными джинсами идёт к душу… Слышится звук льющейся воды. На дрожащих ногах спешу к крану. Привожу себя в порядок, вытираюсь, поправляюсь. По ещё недавно разгоряченному телу, бегут мерзкие мурашки — кожей ощущаю ледяной взгляд Андрея. Напускаю равнодушия, надеваю платье.
— Может и так, — нарушает Зепар безмолвие.
Одергивая пиджак, оглядываюсь. Андрей уже готов, в руках сумка. Надменен, холоден, спокоен, будто и не было пять минут назад взрывного секса между нами у шкафчиков.
— Но я с тобой и пытаюсь спасти твоё… тело…
— Вот только губишь душу, — шепчу в никуда и горько усмехаюсь. Неспешно собираю вещи, застегиваю молнию. Сумку перехватывает Андрей. Определяет в руку к своей, рывком притягивает меня за талию. Жарит поцелуем, почти сдаюсь — опять с покорностью рабы готова пасть в объятия. Так нельзя! Я должна сражаться за счастье, требовать большего, а небезропотно соглашаться на подачку. Как нахожу силы, не понимаю. Уворачиваюсь от требовательных губ, от обиды дрожу.
— Я привык жить так, как живу. Меня всё устраивает. Деньги, престиж, женщины, свобода. Вит, — звучит неожиданно человечно. Зепар заставляет обернуться, проводит пальцем по щеке: — Я нарушил первое и наиглавнейшее правило на работе: не спать с клиентом, — мучительно долго прожигает во мне дыры. Ловлю себя на том, что жду, затаив дыхание. — Такие отношения ни к чему хорошему не приведут. Мне нужно или уйти, чего сделать не могу, об этом знаешь. Или поскорее решить проблему, из-за которой, весь сыр бор.
Правильно говорит, нехорошо «личное» с работой мешать. Мне же жить в страхе — существовать. Надоело бояться, быстрее бы уже разобраться с маньяком, с Андреем…
— Но я так больше не могу… — наконец, признаюсь, утыкаюсь лбом в его грудь, глотая слёзы. Зепар крепко прижимает, поглаживает. Совсем раскисаю: — Ты пользуешь меня, как… куклу. Я не резиновая, пойми… Мне сложно, больно, мерзко. Уже себе не принадлежу. Бесхребетная раба в руках садиста. Не удивлюсь, если в следующий раз ты меня выпорешь, распнёшь или подвесишь. Я не сторонница грубых игр, но не уверена, что смогу отказать. Ты подчинил моё тело любому своему требованию…
Меня трясёт, но в объятиях так хорошо. Впервые ощущаю понимание, участие, поддержку. Немного успокаиваюсь, всхлипываю, льну ближе, обвиваю руками торс.
— Если настолько важно, — удивительно режет спокойствием голос Зепара, — больше не прикоснусь. Мне не нужно твоё тело, — будничная интонация над ухом звучит бесчувственно-зловеще. — Тел для меня в любое время с лихвой. Хочу заполучить твоё сердце и душу… — говорит с холодным цинизмом, точно констатирует, что погода сегодня не дождливая. По коже волнами бегут мурашки. Что за бред несёт? Образно выражается, как например, «руку и сердце»? Намекает, что хочет большего или о реальных, как в мистических романах? Слезы высыхают, страх затягивает вязким болотом. Зепар ужасающе просто рассуждает о бесценном.