1.12
Мы приехали в наш двор тогда, когда Дашка уже вернулась. Она была с родителями: мать кричала на нее, а отец стоял рядом с сигаретой в зубах.
Чувство страха моментально схлынуло, и я почувствовал облегчение. Жива. Цела. В порядке.
Но облегчение длилось пару секунд – потом свое взяла злость.
– Вот же она! – обрадованно воскликнул Петров, который поехал вместе со мной. Я выругался сквозь зубы и открыл окно.
– Мама, извини, – донесся до меня уставший голос Сергеевой. – Я не подумала о последствиях.
– Ты ни о чем не думаешь! – злилась тетя Ева.
– Я просто хотела встретить рассвет. Первый взрослый рассвет, – отстраненно сказала Дашка и увидела меня в машине – мы как раз остановились рядом. Она смотрела на меня так, будто бы я был в чем-то виноват. Не она, а я!
А еще в ее взгляде хорошо читалось отвращение. Наверное, до сих пор Сергееву тошнит от поцелуя. Вот же стерва!
– И с кем ты его встречала? – спросила ее мать, не видя меня.
– С парнем, – ответила Сергеева с усмешкой.
– И с каким же?
– Его зовут Сергей. Ты его не знаешь.
У меня взорвалась голова. Вот значит, как? Я искал ее по всему району, переживал, винил себя, а она встретилась с этим выродком, чтобы рассвет вместе встретить!
Кулаки непроизвольно сжались – был бы Серый рядом, я бы ему врезал, от души бы врезал.
Я же велел ему держаться подальше от Дашки!
– Так познакомь, – сказал ее отец. – Я бы с ним пообщался. Неужто до дома проводить девчонку не мог?
– Не надо вам знакомиться, – вздернула Сергеева подбородок. – Я хочу домой.
И она зашла в подъезд, кинув на меня последний, полный ненависти взгляд. Я даже обалдел – какого?!
Хотелось выскочить, догнать эту стерву, схватит за руку и высказать ей в лицо все, что я о ней думаю. Но я сдержал себя. Не при ее же родителях.
– Поехали, – велел я.
– Куда?
– Куда угодно.
– Люблю твоя приказной тон, – хмыкнул Сашка и стал сдавать задом, чтобы развернуться. Мы поехали к остальным – они собрались у Юли дома. Видимо, она решила, что пустая квартира не должна простаивать просто так.
Там было шумно и многолюдно. Алкоголь, дым, смех – все, как она любила. От обычных вечеринок эта отличалась тем, что парни были в костюмах и рубашках, а девчонки – в красивых платьях. Да и на улице светило солнце, а не стояла ночь.
Я должен был извиниться перед ней – знал, что она обиделась. И терзался оттого, что должен сделать: сказать, что мы расстаемся, или уложить в кровать, чтобы забыться. Немного подумав, я решил действовать по обстоятельствам.
Ее нигде не было.
– Где Юля? – спросил я у ее подружек, сидящих на полу вокруг кальяна, жестом отказавшись от бутылки пива.
– Она на тебя обиделась, – томно сообщила одна из них, сдувая со лба челку.
– Знаю, – отмахнулся я. – Она вообще дома?
Девчонки переглянулись, и я понял, что дело нечисто. Они явно что-то знали.
– Говорите, – потребовал я.
– Ты уверен, что хочешь знать, Данечка?
– Уверен.
– Она… на кухне, – ответила та, с длинной челкой. Женская дружба в действии. Сдали Юлю в одно мгновение.
– Ок, понял, спасибо, – ответил я и направился на кухню, дверь в которую оказалась прикрыта. Но стоило мне ее распахнуть, как я увидел весьма забавную картину – Юлю и Серого. Она сидела на подоконнике. А он стоял рядом, запустив одну руку в ее растрепанные волосы, второй обхватив за задницу. Они целовались. И не замечали меня.
– Вау-вау-вау! Какая страсть! – весело сказал я, стоя позади.
Серый и Юля тотчас оторвались друг от друга и отскочили в разные стороны. Юля быстро одернула платье, задранное по самое не хочу, и Серый уставился на меня, как на врага народа, наверное, решил, что я буду его бить.
– Дан, ты как здесь оказался?! – выдохнула Юля.
– Мимо проходил. Вообще я хотел извиниться за то, что уехал, – отозвался я. – Но, видимо, не придется. Ты же понимаешь, что между нами все кончено? Ты сообразительная девочка, думаю, понимаешь.
– Дан, нет! – выкрикнула она и бросилась ко мне, хватая за руки. Я брезгливо ее оттолкнул – аккуратно, разумеется, чтобы не навредить.
– Дан, пожалуйста! Я тебя люблю! Давай поговорим!
Вот же дура, неужели решила, что после этого я с ней еще и разговаривать буду?
Я, конечно, злился, что меня так опрокинули, но одновременно был рад – не придется искать повод для того, чтобы расстаться.