Эмоции заводили не меньше, чем близость Сергеевой. Я отчетливо чувствовал тонкий свежий аромат клубники, идущий от ее волос. И губы у нее были красные. Как клубника.
– Раньше я думал, что ты просто маленькая, – прошипел я, наклоняясь еще чуть ниже. – Неопытная. Ничего не понимаешь. Но я ошибся. Ты все понимала. Тебе просто нравилось унижать меня.
Наши губы оказались запретно близко друг от друга. Наверное, еще бы мгновение, и я бы впился в ее губы поцелуем. Но Сергеева вдруг отпрянула назад, будто испугавшись. Потому я и отстранился.
– Как же ты меня бесишь, – прошептал я, пытаясь унять учащенный пульс.
– Нет, малыш. Это ты меня бесишь. Все в тебе бесит. Твоя наглость, самовлюбленность, эгоизм. Может быть, ты красивый и сильный – устраиваешь девочкам марафоны, да? Но только этого мало, чтобы быть в глазах других настоящим человеком. И я пришла сказать, что презираю тебя за твои поступки. Ты – мусор.
Она в очередной раз попыталась меня сломать.
– Мусор, – я рассмеялся. – Выходит, я – мусор, а ты – принцесса? Так? Знаешь, если бы ты была парнем, я бы знал, как с тобой разобраться.
– Кулаками? Ударишь, что ли? – Дашка провоцировала меня. Ей богу.
– Я не бью женщин, хоть и выгляжу в твоих глазах мусором. Но выслушивать все это не собираюсь. Уходи, – велел я.
– Я узнала про спор, – решила она меня добить.
– Про какой спор?
– Про спор на меня. Ночь со мной, все дела.
– Что? Откуда? – я занервничал. Каким бы мусором я ни был, рассказывать про Серого не хотел.
– Неважно. Просто скажи, спор действительно был?
– А если и был?
- Ты мразь, – заявила Дашка. – Я не ошиблась.
Этот удар от Сергеевой был самым болезненным.
Отработанный апперкот. Меткий, сильный. Я едва удержался на ногах.
Да она профи.
- Я?! Что ты несешь? Хотя… – Я вдруг решил, что не буду оправдываться. Если человек думает, что я способен на нечто подобное, значит, совершенно не знает меня. И не собирается узнавать.
Если надо объяснять, то не надо объяснять.
Пусть считает так. Пусть считает меня свиньей. Не буду спорить.
– Думай, как знаешь. Уходи. Просто уходи. Нечего тебе с мусором общаться, – сказал я. И она, тотчас поднявшись с дивана, первой вылетела из комнаты. А я пошел следом, уставший до невозможности.
– Удачи с Каролиной, – сказала она в прихожей, отправив меня в нокаут.
– А тебе удачи с тем, с кем ты провела ночь, пока тебе все искали. И даже мусор, – не смог удержаться я.
Она вышла из квартиры, а я непонимающе смотрел в ее спину, на трогательно торчащие лопатки.
Со спины Дашка казалась беззащитной.
– Стой, Сергеева, – дернула меня за язык целая ватага чертей.
– Что? – обернулась она.
И я сошел с ума.
Не понимая, что делаю и зачем, подошел к ней и положил ладони на щеки, всматриваясь в ее лицо.
Щеки у нее были горячими.
– Я не этого хотел.
Прости, Даша. Правда, не хотел.
– Мне теперь на все плевать. Отпусти меня, – не стала слушать меня Сергеева и убежала к себе. А я вернулся домой. И застыл в прихожей, не понимая, что на меня нашло.
– Что случилось? – выглянула из гостиной Каролина.
– Ничего, – сквозь зубы процедил я.
– Я же вижу – что-то случилось. Вы поругались?
Я молчал. И тогда она обняла меня – легко и невесомо. Словно укрыла тонким одеялом.
– Дан, – прошептала Каролина, прижимаясь щекой к моему плечу. – Все будет хорошо. Веришь?
И поцеловала в щеку.
– Верю, – ответил я и отстранил ее от себя.
Ромашки я отдал Каролине. А когда она ушла, сидел в своей комнате на подоконнике и пересматривал видео, на котором мы с Сергеевой целовались. Пересмотрел раз пять или шесть, а потом удалил.
Когда началась гроза, я подошел к боксерской груше и методично бил ее до изнеможения.
Джеб. Хук. Кросс. Джеб, хук, кросс…
Я бы переломил эту чертову стену между квартирами. Но от стены, которая разделяла теперь нас с Дашкой, я избавиться не мог.
Я выдохнул и продолжил.
Джеб. Хук. Кросс.
Больше ее не было в моей жизни. Целых три года.
1.16
Мне казалось, что я летела сквозь пространство и время по сияющей мягкой тьме, где всюду горели звезды. Иные из них складывались в созвездия, а иные – в буквы и слова.
«Я люблю тебя».
«Пожалуйста, не уходи».
«Как я без тебя?..»
Вот что я видела, пока мчалась по Вселенной, раскинув руки, как крылья.
А потом звезды начали мигать и гаснуть, как фонари на ночной аллее. Одна за другой, по цепочке. И осталась только темнота – всеобъемлющая и подавляющая. Кажется, я сама превращалась в эту тьму. И чтобы полностью не стать ею, попыталась увидеть свет.