– Я сама, спасибо. Ты и так много для меня сделал, – отказалась я, чувствуя себя должницей.
– Я эгоист, Дарья. Мне будет спокойнее, если я буду точно знать, что ты – дома. Идем, – не отступался Савицкий.
Я глянула на окна квартиры Матвеевых – мне показалось, что кто-то смотрит на меня из-за шторы, но оказалось, что это всего-навсего очередная иллюзия. Возможно, мне просто хотелось, чтобы на меня кто-то смотрел. Возможно, мне хотелось, чтобы это был Даня.
Мы пошли к подъезду. Минута – и я стояла напротив своей двери. Во мне теплилась надежда, что Даня выйдет на площадку и увидит меня, но этого не произошло. Он не появлялся.
– Напрашиваться в гости не стану. Лечись, Дарья, – сказал Влад.
– Постараюсь, – отозвалась я.
– Дома кто-нибудь есть?
– Нет. Не переживай, я и сама справлюсь.
– А твой парень? Он же живет по-соседству. Может быть, он побудет с тобой и… – Влад осекся, поняв, что сказал глупость.
– Мы расстались, – сухо ответила я.
– Да, точно, прости. Просто помни, что такие девушки, как ты, легко могут найти себе кого-то более достойного. Поняла, Дарья?
– Поняла.
Я еще раз поблагодарила его за помощь, попрощалась и переступила порог своей квартиры. Сил не было никаких, горло и голова болели все сильнее, но все, чего я хотела сейчас – поговорить с Даней. И выяснить, что случилось.
Вообще, я собиралась быть сильной, но стоило мне присесть на диван с водой и лекарством в руках, как в глазах снова собрались слезы. Слезы бессилия, обиды, злости, непонимания, ревности. Даня сказал, что не удержался. Значит, у него что-то было с Каролиной? Его чувства вспыхнули снова? Он не забывал ее? А мне соврал, что никогда ничего не чувствовал к ней? Но зачем? Для чего?
Он ведь не такой.
В его глазах всегда было много света. Или это была всего лишь иллюзия?
Сильной быть не получалось – я снова разревелась. С большим трудом вытерла слезы, залпом выпила какие-то таблетки, развела в горячей воде порошок с ароматом химического лимона, выпила, обжигая губы. Умыла горящее лицо холодной водой. Измерила температуру – она была довольно высокой. И попыталась успокоиться. С Даней надо говорить без истерик и слез. Спокойно, с достоинством. Не для того чтобы показать ему, какая я сильная и независимая, а для того, чтобы доказать себе, что я не слабая. Что не стану умолять его вернуться. Что не буду кричать, проклинать и упрашивать. Что не буду из кожи вон лезть, чтобы заполучить его вновь. Он сделал выбор, и его выбор откликается на имя Каролина.
Я просто попрошу Даню рассказать, в чем дело. Все рассказать.
Так не уходят – внезапно и не оглядываясь. Так не бросают – всего лишь парой слов. Так не поступают с теми, кого хотя бы просто уважают.
Набросив на плечи теплую вязаную кофту, я вышла на лестничную площадку и остановилась перед дверью квартиры Матвеевых. Чтобы позвонить, мне потребовались силы. Секунд десять я медлила, однако все же нажала на звонок и долго не отпускала палец.
Если его машина здесь, значит, и сам Даня дома. Я уверена.
– Открой, пожалуйста, дверь. Я знаю, что ты дома, – сказала я хрипло.
Но мне никто не открывал – сколько бы раз я ни нажимала на звонок. Один, второй, третий – безрезультатно.
А потом распахнулись створки лифта, и я услышала за спиной голос Дани:
– Даша?..
1.18
Я обернулась и увидела его – все в том же бомбере, со встрепанными каштановыми волосами и пустым взглядом.
– Ты что тут делаешь? – нахмурился Даня. – Ты же…
Он замолчал и почти сразу продолжил:
– Ты же должна быть в универе.
– Какая разница, где я должна быть? – хрипло спросила я, глядя на него не отрываясь. – Давай поговорим.
– Я уже все сказал, Даша, – ответил он, глядя мимо меня в стену.
– Нет, не все. Ты просто поставил меня перед фактом – мы расстаемся. Ничего не объяснил. Бросил. Ушел, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо. – Нет, не просто ушел – трусливо сбежал.
– Зачем что-то объяснять? – спросил он устало.
– Что значит – зачем?! – воскликнула я потрясенно. Уровень ненависти к этому человеку в моей душе рос. – По-твоему, это нормально?
– У тебя вид больной, – невпопад сказал Даня. Его рука дернулась, будто он хотел дотронуться до меня, но тотчас опустилась.
– Матвеев. Объясни, что происходит, – сквозь зубы процедила я.
– Иди домой, Даш. – Его рука все-таки коснулась моего лба, и прикосновение это было словно солнечный ожог. Я дернулась.
– Не трогай меня. И скажи, мать твою, что случилось! – Я задыхалась от собственной ненависти, как задыхаются от газа.