Опять погрузившись, Летэ смыла пену и, схватившись только левой рукой за край бадьи, поднялась наконец и вышагнула на пол, заставив меня сжать зубы до хруста, чтобы не броситься вперед, не опрокинуть там, где стоит, и не засадить ей по полной, закинув ноги на свои плечи. Хотя нет, ни хрена я не хочу смотреть в ее сучье лицо, трахая, так что только на четвереньках, как животное, коим и являюсь. Но в следующую секунду она повернулась ко мне спиной, наклоняясь за полотенцем, а вот моя удушливая похоть улетучилась, как и не было. Правая сторона ее спины, от плеч до поясницы и ниже, по ягодице и до уровня колена по бедру — сплошной черно-синий кровоподтек!
— Ну надо же, хорошо тебя кто-то приложил, — съязвил я, хотя непонятно как мой язык меня послушался. — Недостаточно глубоко взяла?
— Я убила Первого, — без всякой эмоции в голосе сказала Летэ, но я не сразу-то и понял, оглушенный собственным взбеленившимся при виде ее состояния зверем.
— Ты что? — Я даже головой мотнул, прочищая мозги от сраной какофонии из угасающего вожделения и давления второй половины.
— Ты стал тугоухим, Лор? — усмехнулась она и, ступая так, словно каждый шаг был для нее болезненным, пошла к кровати. — Я убила Первого мага Эзхильда.
— Быть такого не может! — Ну реально, мало того, что это физически практически невозможно, но и на кой ей это вообще могло понадобиться? — Мне казалось, что ты закончила с местью давным-давно.
Ага, ровно тогда, когда разнесла мою жизнь в клочья.
— Месть здесь не при чем, Лор.
— Не смей звать меня так! — огрызнулся я, цепко наблюдая за тем, как она оборачивается простыней и ненавидя в этот момент проклятую тряпку. — У тебя нет такого права! Для тебя я исключительно прим Лордар!
— Прим Лордар, — чуть наклонила Летэ голову и, как ни странно, без тени насмешки. — Всегда должен быть сверху.
— Какого беса произошло между тобой и Первым? — спросил, игнорируя пронзившую от мозга до вмиг загудевшего от напряжения члена картинку, как это — видеть ее под собой.
— Между мной и им абсолютно ничего. Просто он стал Одержимым, а я сделала лишь то, что и должна была — лишила жизни вместилище, дабы низвергнуть зло в надлежащее ему место.
— Ясно, ты действительно чокнулась, — произнес, ошарашенно глядя, как эта ненормальная уселась на край кровати, поставила на колени блюдо с едой и, чуть кривясь от неудобства, взялась чистить одно из яиц здоровой рукой. — Ни один маг не может подвергнуться нападению беса. Это абсолютно исключено! Ни единого шанса.
— Ну да, именно из-за этого убеждения ни на кого из стражей или других магов мне рассчитывать и не приходилось. Все сама. — Проклятое яйцо проворачивалось под ее пальцами и никак не чистилось, и, выйдя из себя, я зачем-то вскочил и, схватив его, избавился от скорлупы в пару движений и швырнул обратно.
— Ты рехнулась. — Встал над Летэ, давя своей энергетикой, но скорее уж ловя ее тонкий аромат, что временно оказался мне недоступен на расстоянии из-за мыла и запаха местного застиранного белья. — Но это, впрочем, неудивительно, учитывая, сколько лет ты в Страже. У вас же у всех через десяток лет мозги сворачиваются в узел.
Она стала неимоверно медленно поднимать глаза, начиная от моих босых ног, выше, лишнее мгновение задержалась на ширинке, снова пробудив мой член, подорвавшийся и задергавшийся, словно был ее собачонкой, которой она свистнула к ноге, и неторопливо дошла до лица, устанавливая визуальный контакт. Темные круги под глазами у нее проявились еще отчетливее, и вид был совсем изможденный, но я не хотел ее жалеть. Никакой жалости или сочувствия между нами, не-а, мне нравилось видеть ее такой, вот только… Усталой и измученной она должна была быть от того, что я ее затрахал до полусмерти и ни по какой другой причине. И отметины на коже оставлять позволено лишь моим пальцам и зубам…
— Я не собираюсь спорить с тобой о моей адекватности, — невозмутимо ответила Летэ, — как и опровергать утверждение о том, что насильственный захват бесом ни одного из магов невозможен. Но никакого нападения на Первого и не было. Он сам призвал и впустил в себя порождение зла.
— Кончай это безумие! — заорал ей в лицо. — Зачем ему это?
— Он постарел, и он всего лишь человек, прим Лордар, очень могущественный и знающий, но смертный, — выговаривая слова, преувеличенно четко сказала полоумная баба. — А умирать ему совсем-совсем не хотелось, вот он и нашел способ.