«Ладно, — сказал он себе, — начнем».
И направился к доске циркуляров.
— Эй!
Хейвз остановился. Анджелика Гомес положила руку ему на локоть.
— Есть сигарета?
— Конечно, — ответил Хейвз, вынул из кармана пачку и достал сигарету. Анджелика взяла ее, приклеила к нижней губе и ждала. Хейвз зажег спичку и поднес к сигарете.
— Му час грасиас, — сказала Анджелика, — у вас хорошая манера. Это самый важный вещь.
— Да. — Хейвз хотел отойти от нее, но она схватила его за рукав.
— Знаете что?
— Что?
— Я ненавижу эта город. Знаете почему?
— Нет, почему?
— Нет хорошая манера. Эта правда.
— Ну, грубость есть всюду.
Хейвз опять хотел отойти, но Анджелика спросила:
— Зачем вы спешите?
На этот раз Вирджиния Додж отвернулась от стола и подозрительно посмотрела на Хейвза.
— Я не спешу, — ответил он.
— Тогда садитесь, — предложила Анджелика, — давайте поговорить. В этот город никто не имеет время поговорить. На мой остров не так. На остров каждый имеет время на всякий вещь.
Хейвз знал, что ему делать. Вирджиния Додж не отрывала от него взгляда. Стараясь показать, что не спешит, он пододвинул стул и сел. Небрежно, может быть, слишком небрежно, вынул из пачки еще одну сигарету и закурил. Он делал вид, что совершенно не замечает Вирджинию, что его интересует только приятное общество Анджелики Гомес. Выпуская дым сигареты, он думал: «Интересно, когда она вспомнит, что оставила пистолет в кармане плаща?»
— Откуда у вас седой волос? — спросила Анджелика.
Хейвз бессознательно пригладил прядь над левым виском.
— Меня однажды ударили ножом, а потом выросли седые волосы.
— Где вас ударили ножом?
— Это длинная история.
— Я имею время.
«Но я не имею», — подумал Хейвз и увидел, что Вирджиния все еще смотрит на него. «Может быть, она что-то подозревает?»— Хейвз почувствовал в желудке тяжесть, словно проглотил тягучий отвар. Ему хотелось шумно вздохнуть, закричать, ударить кулаком по стене. Вместо этого он заставил себя продолжить разговор, хотя ни на минуту не забывал о пистолете.
— Я расследовал дело о грабеже, — начал Хейвз. — Когда я пришел в квартиру, у женщины, которую ограбили, была истерика, а когда я уходил, она была страшно напугана. Я хотел выйти на улицу и послать к ней патрульного, но не дошел до улицы. Тот парень бросился на меня с ножом.
— Это был грабитель?
— Нет, и это самое смешное. Это был начальник охраны того дома. Он услышал ее крики и побежал вверх по лестнице, так как думал, что к ней вернулся грабитель. В холле было темно, и когда он увидел меня, то сразу напал. Я страшно разозлился и как следует избил его. Но он к тому времени успел проделать дырку у меня в голове.
— А потом?
— Потом мне побрили голову, чтобы добраться до раны. И когда волосы выросли, они были уже седые. Вот и все.
— Тот парень угодил в тюрьму?
— Нет. Он был действительно уверен, что я грабитель.
Анджелик* замолчала.
— А я пойду в тюрьму?
— Да. Наверное.
Опять наступило молчание. Хейвз хотел отойти от Анджелики, но Вирджиния все еще смотоела на него. Он увидел в глазах Анджелики грусть, пробивающуюся сквозь жесткое выражение, из-за которого она казалась старше своих лет.
— Что привело тебя на материк? — спросил Хейвз, чтобы как-то поддержать разговор.
Анджелика, не задумываясь, ответила:
— Самолет «Цян-Америкэн»,
— Нет, нет, я имел в виду…
— А, вы хотели узнать…
Анджелика расхохоталась, и внезапно ее лицо потеряло жесткость. Она откинула голову, и на минуту ее крашеные светлые волосы показались такими же естественными, как и смех. Легкие морщины на лбу и у рта разгладились, и осталась лишь естественная и яркая красота — привилегия, дарованная ей при рождении которую не смог отнять даже этот город Но скоро смех умолк. Веселье сползло с лица, как прозрачное покрывало, рассыпавшееся в прах. И жесткость опять покрыла толстым слоем лака ее красоту.
— Я пришла сюда, потому что я всегда голодная, «т> сказала она. — В Пуэрто-Рико очень бедные. Я получала письмо от двоюродная сестра. Приезжай город приезжай город. Я приехала. Очень легко. Самолетный кампания дают взаймы. Есть люди дают взаймы дмнеро. Потом им отдаю с процентами. Я приехала здесь в январе. Очень холодный здесь, нельзя даже подумать. Я знала, здесь есть зима, но не подумала, что такой холодный.