— О господи! — Баки был полон жалости к себе.
— Ну так что?.. Будем мы ждать, пока мисс Амалио снимет свою блузку, в чем я сильно сомневаюсь? Вряд ли она это сделает, несмотря на упругость своей замечательной груди. Или мы отправимся на тот конец города к дивной улице под названием Мээон-авеню исследовать неведомые земли, не подвергаясь опасности военных действий? Как вы думаете, парни?
Мальчики молчали, погруженные в раздумье. ,
— Ну, решайте, — сказал Сэмми. — Это может оказать-п лучшим временем в нашей жизни.
— Ну что ж, пойдем иереспик. с испанскими девочками, — сказал Баки.
Стоя у доски циркуляров, поближе к выключателю, Хейвз чертил бессмысленные значки в блокноте, ожидая момента для атаки.
Идеально было бы начать ее, если бы Вирджиния оказалась на противоположном конце комнаты. К несчастью, не было ни малейшего признака, что она выйдет из-за стола, за которым сидела, серьезная и угрожающая, глядя на бутыль с бесцветной жидкостью.
Ну ладно, подумал Хейвз, к черту идеалы. Будем надеяться, что она хотя бы отвернется на минуту, чтобы я успел выключить свет.
Больше мне ничего не надо. Одна минута, пока она отвернется. Тухнет свет, я достаю пистолет в левом кармане ее плаща. Как бы не ошибиться и не полезть в правый карман по ошибке. Господи, а вдруг кто-нибудь из ребят подумает, что это неполадка в сети и зажжет спичку или включит запасную лампу на батарейках. Погоди, есть у нас такая в дежурной комнате? Конечно есть, она под нашим мусорным столом. О Господи, сделай так, чтобы ни в одной светлой голове не возникли гениальные идеи, — каламбур ненамеренный, — пожалуйста, Боже, не дай никому пролить свет на мой план, — каламбур намеренный, ребята, не становитесь героями, не мешайте мне действовать.
Пусть тухнет свет, сидите спокойно, дайте мне ухватить этот пистолет. Только три секунды. Сунуть руку в левый карман, крепко зажать рукоятку, вынуть оружие и быстро положить его в боковой карман брюк. Это все, что мне нужно.
Хотя бы она отвернулась.
Я стою в шести дюймах от выключателя. Ей нужно только посмотреть в другую сторону, и я начну атаку.
Ну давай, Вирдаиния, дорогая, поверни свою смертоносную головушку!
Дорогая Вирджиния не шевелилась. Казалось, ее загипнотизировала бутыль с нитроглицерином.
А если она шмякнет свою бутылочку о пол в тот момент, когда потухнет свет?
Нет, она этого не сделает.
А если сделает?
Ну что ж, тогда я получу свою посмертную награду и никогда не стану детективом первого разряда.
Ну давай, сучка, поворачивайся! Поверни голову!
Все-таки бог есть, — подумал Хейвз. Он не отрывал глаз от Вирджинии Додж, которая медленно, но верно поворачивала голову к зарешеченным окнам.
Хейвз немедленно приступил к делу.
Его рука скользнула вниз, к пластиковому выключателю. Наступила темнота, внезапная темнота, заполнившая комнату.
— Что за черт?.. — начала Вирджиния, потом замолчала, и в комнате снова наступила тишина.
«Плащ», — подумал Хейвз.
Быстро!
Его пальцы скользнули по грубому материалу плаща, вниз, к карману, нащупали тяжесть пистолета, он сунул руку в разрез, чтобы схватить револьвер…
И вдруг с невообразимой, ослепительной яркостью зажегся свет.
ГЛАВА XII
Хейвз чувствовал себя, как ребенок, которого застали в тот момент, когда он запустил руку в коробку с печеньем.
Он не сразу сообразил, что вызвало столь ослепительную иллюминацию, но потом понял, что кто-то зажег свет и что его рука находится в кармане плаща Вирджинии, не доставая нескольких дюймов до пистолета. Удивительно, время словно перестало существовать с тех пор, как стало светло. Он знал, что время течет с небывалой скоростью, и понимал — от того, что он сделает за несколько ближайших секунд, будет зависеть жизнь или смерть всех, кто находится в этой комнате, и все же не мог преодолеть ощущения, что время остановилось.
Прошло, казалось, целых три года, прежде чем он принял решение быстро повернуться к Вирджинии с оружием в руке.
Он сжал пальцы вокруг рукоятки пистолета в темных недрах кармана, и это заняло еще двенадцать лет. Хейвз почти выхватил пистолет, когда увидел Артура Брауна, который быстро шел по коридору, удивленно подняв брови. Примерно через сто лет он решил крикнуть:
— Уходи, Артур! Беги!
Но было уже поздно, потому что Артур открыл дверцу барьера и вошел в дежурную комнату. Доставать пистолет тоже было поздно — время вступило в свои права, оно словно вытекло в канализационную трубу. Был только угрожающе холодный голос Вирджинии Додж, который прорезал тишину, установившуюся в комнате.