— К черту дела, — размышлял он. — Я дома. Человек имеет право доставить себе удовольствие отложить в сторону свои проклятые дела. Человек имеет право побыть несколько часов в спокойной обстановке со своей женой.
Ои вставил ключ в замок, повернул его и открыл дверь.
— Хэнк? — окликнула Элис.
— Да. ,
Ее голос звучал холодно. Элис всегда говорила холодным тоном. Удивительной женщиной она была.
— Хочешь чего-нибудь выпить?
— Да. А где ты?
— В спальне. Проходи. Здесь легкий ветерок.
— Ветерок? Ты шутишь.
— Нет, я серьезно.
Он снял пиджак и бросил его на спинку стула. На ходу снимая рубашку, он вошел в спальню. Буш никогда не носил маек. Он не верил, что они впитывают пот. Он считал, что майка — это просто дополнительный предмет одежды, а в такую погоду надо надевать на себя как можно меньше. Он почти с ожесточением стянул с себя рубашку. У него была широкая грудь, покрытая вьющимися волосами, такими же рыжими, как и копна волос на голове. Вдоль правой руки тянулся кривой ножевой шрам.
Элис лежала в шезлонге около открытого окна. На ней была белая блузка и прямая черная юбка. Босыми ногами она упиралась в подоконник, а юбка мягко шелестела от легкого ветерка, веявшего из окна. Ее белокурые волосы были стянуты на макушке подобно конскому хвосту. Он подошел к ней, н она подняла лицо для поцелуя. Еле заметные капельки пота блестели у нее над верхней губой.
— Где же коктейль? — спросил он.
— Я приготовлю, — ответила она. Быстрым движении она сняла ноги с подоконника, на мгновение обнажив бедро, будто подмигнувшее ему. Он молча смотрел на нее, пытаясь понять, что же есть в этой женщине такое, что так притягивает к ней, подумав при этом, все ли женатые мужчины испытывают такие же чувства к своим женам, прожив с ними десять лет в браке.
— Не смотри такими маслеными глазами, — сказала она, будто читая его мысли.
— Почему?
— Ужасно жарко.
— Я знаю одного парня, который заслуживает самого лучшего™
— Знаю про того парня.
— Которому в самый жаркий день пришлось сидеть в запертой комнате с запечатанными окнами да еще под четырьмя одеялами.
— Джин с тоником?
— Отлично.
— Я слышала, что водка с тоником еще лучше.
— Как-нибудь попробуем.
— Трудный был день?
— Да. А у тебя?
— Сидела и о тебе беспокоилась, — сказала Элис.
— Вижу, сколько еще седины прибавилось.
— Не преуменьшай моих забот, — ответила Элис. — Вы еще не нашли того убийцу?
— Нет.
— Хочешь немного липы добавить?
— Если хочешь.
— Это значит, надо идти на кухню, будь умницей и пей так.
— Буду умницей, — сказал Буш.
Она подала ему коктейль. Буш сел на край постели, отпил глоток, затем наклонился вперед, держа на весу стакан своими длинными мускулистыми руками.
— Устал?
— Совершенно выдохся.
— По виду не скажешь.
— Настолько выдохся, просто не могу н пикнуть.
— Ты всегда так говоришь, — ответила Элис, — Хочется, чтобы ты пореже говорил так. Кое-что ты постоянно повторяешь.
— Например? ’
— Ну, например, то, что сейчас сказал.
— А еще?
— Когда едем в машине и дорожные знаки не меняются. Всегда, когда ты, стремясь попасть в нужную волну движения, неизменно повторяешь — Были б мы тут с нашими ребятами.
— Ну и что в этом такого?
— Ничего, только сотни раз это повторяешь.
— О черт.
— Но это правда.
— Хорошо, хорошо, не выдохся. И даже не устал.
— Как жарко, — сказала Элис.
— Мне тоже.
Она стала расстегивать блузку, и еще прежде, чем он взглянул на нее, сказала:
— И не мечтай.
Она сняла блузку и повесила ее на спинку шезлонга. Бе пышную грудь обтягивал тонкий белый лифчик. Сверху на нем были прозрачные нейлоновые вставки, сквозь которые просвечивали соски. Это напоминало ему рекламу, виденную им в «Нэйшнэл Джеогрэфик» в кабинете зубного врача, который он периодически посещает. Девушки с острова Бали. Ни у кого нет такой груди, как у девушек с Бали. Кроме, может быть, Элис.
— А чем ты занималась весь день? — спросил он.
— Ничем особенно.
— Дома сидела?
— В основном.
— И что же ты делала?
— В основном сидела.
— Мм. — Он не мог оторвать взгляда от ее лифчика.
— Ты скучала по мне?
— Я всегда по тебе скучаю, — без выражения произнесла она.
— Я соскучился по тебе.
— Пей свой коктейль.