24 июля в час ночи, когда его коллега по имени Майк Реардон лежал, окрашивая своей кровью асфальт, Дэвид Фостер зарабатывал свой хлеб, допрашивая человека, которого они с Бушем задержали в баре за участие в поножовщине.
Допрос проводился на третьем этаже 87-го полицейского участка, на котором располагались кабинеты управления. Справа от дежурного помещения на втором этаже висела неприметная и грязноватая белая табличка, на которой черными буквами было написано: «Сыскное подразделение». Изображенная на табличке указующая рука сообщала посетителям, что детективы находятся этажом выше.
Туда вела узкая, но безупречно чистая металлическая лестница. Нужно было подняться на шестнадцать ступенек, затем повернуться и пройти еще шестнадцать ступенек, чтобы оказаться в узком, слабо освещенном коридоре. Справа от открытой лестничной площадки — две двери с табличками, на которых написано: «Раздевалки». Надо повернуть налево и пройти по коридору мимо скамьи из деревянных планок, стоящей слева, мимо скамейки без спинки, встроенной в узкую нишу перед опечатанными дверьми, которые когда-то открывались в кабину лифта. На двери справа будет висеть табличка «Мужской туалет», а на двери слева — небольшая вывеска «Канцелярия».
В конце коридора располагается сыскной отдел.
Войдя, увидишь перед собой дощатую перегородку. За ней видны рабочие столы с телефонами, доска для бюллетеней с различными фотографиями и подписями, висячий круглый светильник, и под ним еще столы. Заделанные решетками окна выходят на фасадную сторону здания. Зато не разглядишь, что там, за перегородкой с правой стороны, поскольку два огромных металлических шкафа с документами скрывают столы, стоящие в этой части комнаты. Именно здесь Фостер допрашивал мужчину, задержанного поздним вечером в баре.
— Ваша фамилия? — спросил он мужчину.
— Но абло инглес[2],— ответил задержанный.
— О дьявол! — проговорил Фостер. Он был плотный, с темно-шоколадным цветом кожи и добрыми карими глазами. На нем была белая форменная рубашка с расстегнутым воротничком. Закатанные рукава открывали мускулистые руки.
— Как тебя зовут? — неуверенно спросил он по-испански.
— Томас Перилльо.
— Твой адрес? — Тот молчал, раздумывая. — Адрес? — ^- по-испански добавил он.
— Три-три-четыре Мей-сон, — по-испански ответил мужчина.
— Возраст? — снова по-английски, затем по-испански спросил Фостер.
Перилльо пожал плечами.
— Ну ладно. Где нож? Так мы ни к чему не придем. Послушай, — по-английски сказал Фостер и добавил по-испански — Где нож? Говорить будешь?
— Нет.
— Почему нет? Ведь у тебя был нож, так?
— Не было.
— Сукин ты сын, ты же прекрасно знаешь, что нож у тебя был. И больше десятка человек видели его у тебя. Что теперь ты скажешь?
Перилльо молчал.
— У тебя есть нож? — спросил Фостер по-испански.
— Нет.
— Лжешь! Есть у тебя нож. Куда ты его дел после того, как ударил того парня в баре? — продолжал Фостер.
— Где здесь туалет? — спросил Перилльо.
— Какая тебе разница, где он, — Фостер щелкнул пальцами. — Встань прямо. Ты думаешь, что находишься в бильярдной? Вынь руки из карманов.
Перилльо вынул руки из карманов.
— Так где же нож?
— Нету. Не знаю.
— Не знаю, не знаю, — передразнил его Фостер. — Хорошо, убирайся отсюда. Сядь на ту скамью. Я приведу сюда полицейского, который действительно говорит на твоем языке. Иди и садись. Ну, пошел.
— Хорошо, — ответил Перилльо. — А где туалет?
— По коридору налево. И не усаживайся там на всю ночь.
Перилльо вышел. Фостер состроил гримасу. Парень, которого тот ударил ножом, сильно не пострадал. Если бы парни, всякий раз берясь за ножи, сбивали друг друга с ног, тогда полицейские больше ничем и не занимались, кроме поножовщины. Он подумал, как это будет выглядеть, если завести на него дело, ведь здесь в отделении на резню смотрят как на нечто, имеющее отношение к индейке. Он усмехнулся над собой, выкатил пишущую машинку и начал печатать рапорт о краже, которой занимался несколько дней назад.
Вошедшие Карелла и Буш, казалось, были очень расстроены. Карелла прошел прямо к телефону и начал звонить.
— Что стряслось? — спросил Фостер.
— То убийство, — ответил Карелла.
— Да?
— Это был Майк.
— Что ты хочешь этим сказать? А?
— Майк Реардон.
— Что? — вскричал Фостер. — Что?
— Две пули в затылок. Вызываю лейтенанта. Надо поскорее сообщить ему.
— Эй, он не шутит? — Фостер обратился к Бушу, но по выражению его лица понял, что сейчас не до шуток.