— Значит, вы аннулируете жалобу, мисс Снайдер?
— Конечно, а как же? Если не было ограбления,* на что мне жаловаться?
— Совершенно верно. Я очень рад, что драгоценности нашлись. Если вы направите нам заявление, свидетельствуя, что ваша сестра…
— Почему бы вам не заглянуть ко мне и не взять самому это заявление, детектив Клинг?
— Я это сделаю, мисс Снайдер. Но в этом городе ужасающее количество преступлений, и мне вряд ли удастся скоро вырваться. Спасибо за то, что позвонили. Будем ждать вашего заявления.
Он, не прощаясь, повесил трубку и отвернулся от телефона.
— Ты идеальный любовник, верно? — насмешливо сказала Вирджиния Додж, кладя трубку на место.
— Конечно, идеальный любовник, — ответил Клинг.
По правде говоря, ему было неприятно, что Вирджиния слышала его разговор с Мерси Снайдер. В свои двадцать пять лет Берт Клинг был не очень-то искушен в словесных ' дуэлях, приемами которых мастерски владела Мерси Снайдер.
Он был высок и белокур, с широкими плечами, узкими бедрами и щеками чистого оттенка клубники со сливками. Его можно было назвать красивым, но его красота была омрачена тем, что он ее совершенно не сознавал. Клинг был помолвлен с девушкой по имени Клер Таунсенд, с которой встречался вот уже год. Его совершенно не интересовали ни Мерси Снайдер, ни ее сестра, ни бесчисленные Мерси Снайдер, сестры и компании, которые кишели в этом городе. И он был смущен тем, что Вирджиния Додж могла подумать, будто он дал какой-то повод Мерси для звонка.
Клинг понимал, что его совершенно не должны интересовать мысли такой женщины, как Вирджиния Додж, но его гордость почему-то страдала: эта дрянь будет считать, что он занимается всякими шашнями вместо того, чтобы расследовать ограбление.
Он вернулся к своему стаду. Черная сумка дейстьов^.. ему на нервы. А если кто-нибудь упадет на иее? Господи, надо быть ненормальной, чтобы таскать с собой сумку с нитроглицерином.
— Эта девушка…
— Да?.
— Не подумайте чего-нибудь… .
— А что я должна подумать? — Спросила Вирджиния Додж. …. .
— Я хочу сказать… я расследую ограбление, вот и все.
— А что ты еще можешь расследовать, сахарный барашек?
— Ничего. Оставим это. Вообще, к чему я объясняю вам?., г— А чем я хуже других?
— Ну, прежде всего я не назвал бы вас уравновешенным человеком. Не обижайтесь, миссис Додж, но законопослушные граждане не ходят по городу, размахивая револьвером и бутылью с нитроглицерином.
— Разве?
Теперь Вирджиния улыбалась, видно, получая огромное удовольствие.
— Ваш поступок не вполне нормален. Мне кажется, вы сами должны это признать. Ну хорошо, вы достали револьвер. Вы хотите убить Стива Кареллу, это ваше дело. Но нитроглицерин отдает дешевой мелодрамой, вам не кажется? Как вы смогли принести его сюда и не взорвать по дороге полгорода?
— Вот так и смогла, — ответила Вирджиния, — я шла тихонько и не виляла задом.
— Да, это точно, лучше всего ходит именно так. Особенно если у вас в сумке опасное взрывчатое вещество, верно?
Клинг обезоруживающе улыбнулся. Стенные часы показывали 5 часов 33 минуты. На улице начало темнеть. Сумерки наступали на голубое небо, смывая синеву за ярко-красной листвой деревьей в парке. Были слышны крики ребятишек, игравших в мяч, голоса женщин, которые, свесившись из окна, звали домой своих детей. Громко здоровались друг с другом мужчины у дверей ба|>ов, где они собирались, чтобы выпить пива перед ужином. Все эти звуки проникали сквозь зарешеченные окна, врываясь в тяжелую тишину, царившую в дежурной комнате полицейского участка.
— Мне нравится это время суток, — сказал Клинг.
— Правда?
— Да, всегда нравилось. Даже когда я был маленький. Приятное время. Спокойное. — Он помолчал. — Вы действительно убьете Стива?
— Да, — ответила Вирджиния.
— Я бы не стал делать этого.
— Почему?
— Ну…
— Вирджиния, ты не против, если мы включим свет? — спросил Бирнс.
— Нет. Давайте.
— Коттон, включи верхний свет. А мои люди Аогут снова заняться своей работой?
— Какой работой?
— Отвечать на жалобы, печатать донесения, говорить по телефону.
— Никто не будет звонить отсюда. И никто не снимет трубку, пока я не возьму параллельную.
— Хорошо. Они могут печатать? Или это тебе помешает?
— Пусть печатают, только за разными столами.
— Ладно, ребята, так и сделаем. Слушайтесь ее во всем, и без всяких героических поступков. Я иду тебе навстречу, Вирджиния, потому что надеюсь, что ты возьмешься за ум, пока еще не поздно.