— Хочу позвонить жене, — сказал он.
— В два часа ночи? — удивился Карелла.
— Ну и что такого? — упрямо спросил Буш. В нем вдруг взыграл дух противоречия.
— Да ничего. Иди, звони.
— Я только хочу проверить, — сказал Буш. — Проверить.
— Конечно.
— А что тут такого, если позвоню ей и скажу о случившемся?
— Послушай, ты предлог ищешь? — спросил Карелла с улыбкой.
— Нет.
— Тогда звони своей жене и иди от меня ко всем чертям.
Буш выразительно кивнул. Они остановились у входа открытой в этот поздний час кондитерской на Калвер-авеню, и Буш вошел в нее. Карелла остался на улице, повернувшись спиной к двери.*
Город погрузился в тишину. Башни жилых домов, будто торчащие закопченные пальцы, уходили ввысь, упираясь в мягкий, ласкающий бархат неба. Иногда то тут, то там вспыхнет огонек в какой-нибудь спальне, будто откроется зажмуренный глаз. Мимо кондитерской прошли две молоденькие ирландки, громко стуча по асфальту высокими каблучками. Он непроизвольно скользнул взглядом по их ногам, тонким летним платьям. Одна из девушек развязно подмигнула ему, и обе захихикали. А ему почему-то вспомнились другие ирландские девчонки так ярко и выразительно, что казалось, они хранились где-то в его подсознании, или как будто он уже читал о них. Ирландские девушки… Да, действительно, он что-то такое читал об очаровательных ирландках. Интересно, а что Буш читает? Да ему, наверное, некогда этим заниматься. Он слишком поглощен заботами о жене. Уж очень беспокоится.
Он оглянулся. Буш все еще стоял в кабине и о-что быстро говорил. Мужчина за прилавком сосредоточенно склонился над карточкой тотализатора[3], в углу его рта застыла зубочистка. Чей-то ребенок сидел в конце стойки и пил яичный коктейль. Карелла вдохнул застоявшийся воздух. Дверь телефонной кабины наконец открылась, Буш вышел, хмуря брови, кивнул мужчине за прилавком и подошел к Карелле.
— Ужасно душно в этой кабине, — сказал он.
— Все в порядке? — спросил Карелла.
— Конечно. — Буш подозрительно посмотрел на Кареллу. — А почему должно быть иначе?
— Да так. Какие-нибудь соображения есть? С чего начнем?
— А вот тут уже будет не так просто, — ответил Буш. — Какой-то сумасшедший сукин сын сделал это из мести.
— Или кто-то решил совершить преступление.
- Этим обязаны заниматься следователи по делам убийств. С нас уже хватит.
— Мы еще даже не приступали, а ты говоришь, с нас уже хватит. Что с тобой творится, Хенк?
— Ничего, — сказал Буш, — только я никогда не считал, что полицейские семи пядей во лбу, вот и все.
— Нечего сказать! И это говорит полицейски?
— Да это правда! Послушай, этот ярлык детектива — куча ерунды, и ты это прекрасно знаешь не хуже меня. Все, что тебе надо как детективу, это пара сильных ног и железные нервы. Ноги носят тебя по разным свалкам, где ты обязан побывать, а железные нервы спасают от стрессов. Ты идешь по каждому следу механически. Если тебе повезет, тебе за это заплатят. А не повезет, то нет.
— И мозги здесь совсем не нужны, а?
— Разве что чуть-чуть. Большого ума не надо, чтобы быть полицейским. *
— О’кей.
— Что о’кей?
— О’кей, я не хочу спорить. Если Реардон пытался помешать кому-то совершить преступление^.
— Это совсем другое дало, которое не дает мне покоя, когда я думаю о полицейских, — сказал Буш.
— Ты убежденный ненавистник полицейских, не так ли? — спросил Карелла.
— Этот проклятый город полон ненавистников полицейских. Ты думаешь, кто-нибудь уважает полицейского? Символ закона и правопорядка! Ерунда!.. Этому старикану нужно убраться отсюда и посмотреть жизни в глаза. Любой, кто хоть когда-нибудь получал штрафной талон за парковку в неположенном месте, автоматически становится ненавистником полицейских. Вот так-то!
— Ну, такого не может быть, — стал горячиться Карелла.
Буш пожал плечами и сказал:
— Что тревожит меня относительно полицейских? Так это то, что они не умеют говорить по-английски.
— Как это?
— «В совершении преступления», — насмехаясь, сказал Буш. — Так полицейские говорят. Ты когда-нибудь слышал, чтобы кто-нибудь из них сказал: «Мы поймали сто»? Нет. Он говорит: «Мы арестовали его».
— Никогда не слышал, чтобы полицейский говорил: «Мы арестовали его», — возразил Карелла.
— Я говорю об официальной публикации, — сказал Буш.
— Ну, это другое дело. Все изощряются, когда речь идет об официальной публикации.
— А полицейские в особенности.
— А почему ты на себя не обрушиваешься? Лучше всех, что ли?
3
Бланк, пересылаемый по почте, в котором отмечаются суммы ставок на скачках. — Прим. пер.