В дежурной комнате стояла тишина. Были слышны тяжелые шаги Марчисона, спускавшегося на первый этаж по металлическим ступеням.
— У нас есть индивидуальные пакеты? — спросил Хейвз, склонившись над Мискодо.
— Должен быть один, — ответил Виллис, — в нашем мусорном столе.
Он быстро подошел к столу, стоявшему в углу комнаты, в ящики которого детективы сорали всякую всячину. Стол был завален объявлениями о розыске, циркулярами из полицейского управления и донесениями. В ящиках находились две пустые кобуры, коробки со скрепками, пустой термос, краска для снятия отпечатков пальцев, различные карточки, фишки и прочие вещи, которые трудно внести в какой-нибудь реестр. Виллис порылся в одном из ящиков, нашел пакет и передал его Хейвзу, который тем временем разорвал воротник рубашки Мисколо.
— О господи, — сказал Виллис, — крови, как из заколотой свиньи.
— Это сука! — ответил Хейвз, надеясь, что Вирджиния Додж услышит его. Со всей осторожностью, на которую был способен, он сделал повязку.
— У тебя есть что-нибудь подложить ему под голову?
— Возьми мой пиджак, — сказал Виллис. Сняв пиджак, он свернул его так, что получилось нечто вроде подушки, н почти нежно подложил под голову Мисколо.
Вирнс подошел:
— Ну как?
— Ничего, нужен врач.
— Как его вызвать?
— Поговори с ней.
— Это все без толку.
— Какого черта, ты здесь старший!
— Разве?
— А что, не так?
— Вирджиния Додж вбила клин в мое старшинство и расколола его пополам. Пока она сидит здесь с этой проклятой бутылью, я ничего не могу поделать. Ты хочешь, чтобы все мы погибли? Этого ты хочешь?
— Я хочу, чтобы к раненому позвали врача, — ответил Хейвз.
— Никаких врачей! — крикнула Вирджиния с другого конца комнаты. — И не думайте об этом! Никаких врачей!
— Понятно? — спросил Бирнс.
— Понятно, — ответил Хейвз.
— Не будь героем, Коттон. Здесь речь идет не только о твоей жизни.
— Я не настаиваю, Пит, но какая у нас гарантия, что она не взорвет свою игрушку, как только появится Стив? И какое мы имеем право приносить Стива в жертву нашему эгоистичному желанию остаться в живых любой ценой?
— А, по-твоему, лучше принести в жертву всех, кто сейчас в этой комнате, ради того, чтобы спасти Стива?
— Прекратите разговоры, — приказала Вирджиния, — пройдите на другой конец комнаты, лейтенант! Ты, коротышка, туда! А рыжий — в угол.
Все разошлись. Анджели i Гомес наблюдала за ними с улыбкой, явно забавляясь. Она поднялась — ее узкая юбка натянулась, подчеркивая линию бедер, — и подошла, немного раскачиваясь, к Вирджинии Додж, которая неподвижно сидела за столом со своим револьвером и бутылью— Хейвз наблюдал за ними. Он смотрел на них отчасти потому, что страшно разозлился на шефа, и лихорадочно искал какое-нибудь средство убрать Вирджинию Додж. Но он не мог отвести глаз от Авджелики Гомес еще и потому, что пуэрториканская девица была самым красивым существом женского пола, которое ему довелось видеть с незапамятных времен.
Он не мог сказать с полной уверенностью, что интересует его больше — круглые ягодицы Анджелики или бутыль на столе. Он фантазировал не только относительно нитроглицерина, но и относительно того, насколько взрывчатой может оказаться эта крашеная блондинка, и с каждой минутой Анджелика Гомес казалась ему все более привлекательной. Ее движения были экономны и гармоничны. Тонкие лодыжки плавно переходили в стройные икры и полные бедра, тонкий овал лица и чистая линия шеи гармонировали с аристократическим носом. Она в совершенстве владела своим телом и словно не сознавала свою редкую красоту. Смотреть на нее было одно удовольствие. «Эта женщина перерезала горло человеку, — напомнил себе Хейвз, — хорошая девочка».
— Эй, это бомба, правда? — спросила Анджелика Вирджинию.
— Садись и не приставай ко мне, — ответила та.
— Не надо быть такая нервная. Я только спросила вопрос.
— Да, в этой бутылке нитроглицерин.
— Вы ее будете взрывать?
— Да, если надо будет.
— Зачем?
— Заткнись. Не задавай глупых вопросов.
— У вас есть револьвер тоже, да?
— У меня два револьвера, — ответила Вирджиния. — Один в руке, другой в кармане плаща. И еще несколько в этом ящике. — Она указала на ящик стола, куда положила оружие детективов, прибавив к ним револьвер Виллиса.
— Я думаю, вы серьезная, да?
— Да, я совершенно серьезна.
— Эй, послушайте, отпустите меня, а?
— О чем ты говоришь?