И снова дрожащие светлые ладони набирают холодную воду, склоняясь над одной из маленьких раковин.
Больно, очень. Ноги предательски подгибаются, вынуждая девушку присесть немного, с силой хватаясь за края раковины. Джинни чувствует, как невольно подступают слёзы, и чуть поднимает голову кверху, прикрывая глаза. Она всегда так делает, когда нельзя плакать.
А сейчас именно тот момент, когда она просто не может позволить себе окунуться в собственные чувства. Ведь ей нужно вернуться. И от одной мысли об этом по телу проходится новая волна мурашек. Она снова так глупо сбежала.
«И после этого ты всё ещё считаешь, что это Малфой ведёт себя странно?» — мысленно спрашивает саму себя Джинни, осторожно пытаясь снова встать прямо.
Девушка понимает, что она не может закрыться в этой комнате навечно. Поэтому в очередной раз собирается с силами, которых, казалось, уже просто не может быть. И выходит из общей ванной, поправляя платье и стряхивая мокрые капельки, что умудрились задержаться на тёмно-синем лёгком подоле.
— Хорошо, — шёпотом произносит Джинни самой себе, и, наконец, смотрит прямо перед собой.
Однако девушка мгновенно застывает на месте, когда видит знакомую фигуру слизеринца, что в привычной позе стоит, облокотившись о стену.
— Малфой? — с трудом выговаривает Джинни, слыша, как растерянно при этом звучит её голос.
Слизеринец же в этот момент отрывается от стены, в пару шагов преодолевая расстояние, разделяющее их, и протягивает руку. Девушка с минуту смотрит в серые непроницаемые глаза напротив, а затем наконец опускает взгляд вниз, замечая протянутый ей платок.
И снова ей требуется время, прежде чем нерешительно принять небольшой лоскут светлой ткани из чужих рук. Лицо гриффиндорки застывает в немом вопросе, который она уже готова озвучить, но в этот момент Драко просто разворачивается и уходит, определённо в противоположную от большого зала сторону. Ни сказав не слова. Просто взял и ушёл. Снова. Оставляя девушку одну с кучей вопросов.
И почему-то именно в этот момент рука Джинни непроизвольно потянулась к губам, и, когда осторожно коснувшись их, девушка обнаружила кровь на светлых пальцах, вопросов стало ещё больше.
Но любому терпению приходит конец, всё, что, казалось, было забыто, на самом деле просто откладывалось на дальнюю полку, постепенно накапливаясь. Однажды эта полка обязательно треснет, вываливая разом всё накопившееся за долгое время.
В жизни Джинни в последнее время стало слишком много недосказанности, что просто не оставляла места ни для чего другого. Именно поэтому, решительно сжав ладони, девушка отправляется за ответами.
***
— Малфой, — слышит Драко, застывая в открытых дверях своей спальни.
— Уизли? — вопросительно протягивает слизеринец, когда, повернувшись, замечает рыжеволосую девушку, направляющуюся к нему.
— Почему ты не вернулся к большому залу? Бал ещё не окончен, — спрашивает Джинни то, что интересует её меньше всего, останавливаясь в шаге от слизеринца и открыто смотря в серые глаза.
— Не думаю, что там ещё нужна наша помощь, — отзывается Драко, снова изучающе окидывая девушку взглядом.
И Джинни понимает, что он прав. Прошло уже достаточно много времени, и бал подходит к своему завершению. Девушка снова несколько теряется, отводя взгляд в сторону и собираясь с мыслями, чтобы, наконец, поговорить о том, для чего она на самом деле пришла. Но все слова словно разом исчезают из её головы.
— Если это всё, то не вижу смысла дальше тратить моё время, — произносит слизеринец, которому, судя по всему, надоело стоять на пороге, а затем разворачивается и заходит в свою комнату.
— Постой, — в последний момент восклицает Джинни, быстро заходя следом за ним.
— Что-то ещё? — вновь поворачиваясь к девушке, интересуется Драко, чуть склонив голову на бок.
Джинни немного взрагивает, когда слышит позади себя хлопок закрывшейся двери. Но отступать уже поздно, особенно, когда внутри поднимается настоящая буря.
— Почему ты пошёл за мной сегодня? Почему помог тогда, в Хогсмиде? Почему так смотришь всё время? — на последнем вопросе голос Джинни предательски срывается, но девушка всё равно упрямо стоит на месте.
— А с чего ты решила, что я собираюсь отвечать? — безразлично пожимает плечами Малфой, снова смотря своим нечитаемым взглядом.
— Потому что я хочу знать ответы, — не выдерживает гриффиндорка, подходя слишком близко.
— Даже не знаю, что это — гриффиндорская смелость, или же глупость? — чуть нахмурив брови, протягивает Малфой, и это лишь сильнее давит на остатки самоконтроля Джинни.
— Смелость или глупость, не важно. Лучше так, чем, как трусы, прятаться в своих норах, — с раздражением отвечает гриффиндорка, которая терпеть не может принижения в сторону своего факультета.
Особенно от слизеринцев, что вечно зовут их глупыми, а сами в этот момент отсиживаются за чужими спинами. Сколько бы времени ни прошло, но конфликт этих факультетов никуда не денется.
— Трусость? По крайней мере, мы не рисковали своими жизнями ради какого-то Избранного, что может погибнуть в любой момент, забрав с собой остальных, — никто так и не понял, в какой именно момент разговор принял подобные обороты, но оба смотрели друг на друга с явной злостью.
— Конечно, лучше поджать хвост и смотреть, как твоих друзей замучают до полусмерти, — произносит девушка, и ужасные воспоминания, как в калейдоскопе начинают кружиться в её голове.
Есть вещи, которые она не сможет забыть даже при всём желании. То, от чего по ночам не помогает даже снотворное. И остаётся только до боли сжимать одеяло в тёмной комнате, надеясь на скорый рассвет.
— Уизли, а что ты вообще знаешь? Сидели в стороне, говоришь? — тон Малфоя вдруг стал звучать как-то странно, — Просто не каждый готов идти напролом зная, что на кону стоят жизни близких. Да, представляешь, у нас тоже есть дорогие люди. Каждый день просыпаться с мыслью, что одно неверное движение, и жизнь твоей матери в миг оборвётся, легко, как думаешь? — серые глаза становятся почти бесцветными, и от этого взгляда мурашки идут по телу.
А Джинни же вдруг понимает, что, и правда, ничего не знает. Она сказала это больше на эмоциях, и теперь чувство, что она неправа, неотделимо стояло за спиной. Но даже так сдержать себя не получилось.
— И всё равно, я не смогла бы стоять в стороне! — девушка знает, что нужно остановиться, но всё равно продолжает.
— Похоже, твой погибший брат тоже так думал, — глухой звук пощечены мгновенно разносится по комнате.
Рука девушки так и застывает на весу, а в глазах стоят предательские слёзы.
— Не смей! — слишком громко произносит Джинни, — Не смей так говорить. Фред сражался за свою семью, за близких, за любимых… — голос срывается, крупные дорожки слёз застывают на щеках, и девушка, не контролируя себя, вновь заносит руку.
Но Малфой перехватывает её, а в следующее мгновение девушка оказывается с силой притянута к чужой груди. Она сопротивляется, пытаясь выпутаться из тяжёлой хватки, но ничего не получается.
— Ненавижу… ненавижу тебя… — сквозь всхлипы произносит Джинни, окончательно отдавая себя в чужие руки, уже второй раз за этот вечер.
«Знаю, Уизли. Знаю» — думает Малфой, но не произносит.
И он действительно знал, прекрасно знал, что гриффиндорка так отреагирует. Что разозлится, что ударит. Драко знал, что он был не прав. Но всё равно сказал.
Однако, когда в больших карих глазах напротив вдруг застыли слёзы, Малфой растерялся. Всего на мгновение… а потом руки как-то сами притянули к себе чужое тело.
И прямо сейчас ему не оставалось ничего другого, кроме как сильнее прижимать к себе хрупкую фигурку, что всё ещё немного вздрагивала, крепко ухватившись за светлую рубашку парня.