— Что, мам? — раздраженно поинтересовалась я, заметив три пропущенных.
— Игнат, — выдохнула она, справляясь с волнением.
— Что там он? — Резко рванула дверь, всматриваясь в фигуры в коридоре.
Снуют официантки с подносами. Высокой фигуры Макса не видно.
— Он чинил дома проводку и артерию пробил. Дома реанимация. Мы с отцом едем. Кровь нужна, — мама говорила сбивчиво, глотая слова — У него редкая такая…
— У меня такая же, — прошептала я, еще до конца не осознав новость.
В динамике фоном шумела забитая автомобилями магистраль. Рычали моторы, возмущенно пищали клаксоны. Я молча слушала, представляя, как сейчас умирает мой хороший и добрый муж. Я сама назначила цену за любовь, и жизнь, похоже, приняла ставку…
Окончание «Не кляни постылого — приберет Бог милого»
От слез почти не видела дорогу, летела вперед, шепча молитву. Сердце от страха сжималось. Телефон настойчиво повторил вызов. Я схватила, надеясь на хорошие новости. Вначале не поняла, кто говорит. Голос Максима показался далеким и чужим.
— Маша, ты в порядке? — Механически отметила заботу и тревогу в голосе, такие привычные когда-то и ненужные сейчас. — Я ушел, бросил тебя в таком состоянии. У тебя были такие глаза. Сейчас места себе не нахожу. Переживаю за тебя.
— Все хорошо, Макс. Я за рулем, я перезвоню, — выдавила из себя и тут же отключилась, зная, что перезванивать не буду.
Зачем-то набрала Игната, надеясь, что все неправда, и он ответит, как ни в чем не бывало. Номер мужа молчал.
Получила, что я хотела. Макс снова стал прежним Максом со мной… Почти прежним… Он переживает, потому перезвонил. Я могу получить его обратно. Он снова будет любить меня и заботиться. Старая любовь крепче новых двух… Все получу… все о чем мечтаю… ценой жизни Игната и счастья маленькой Ляли.
Я представила, что не Игнат, а Макс обнимает Лялю, играет с моей дочкой. Макс, а не Игнат каждый вечер приходит ко мне, приносит любимые пирожные и пиццу. Макс, а не Игнат любит меня. И ничего: ни радости, ни удовлетворения, точно киноленту о чужой жизни прокрутили. А Игнат… он никогда больше не переступит порог нашего дома, не улыбнется, не поцелует, не подхватит дочь на руки. Никогда его удивительные глаза не посмотрят на меня с обожанием, не назовут «Машуней» так, как умеет только он. Я же буду знать, помнить каждую секунду, что это из-за меня.
Сердце сжалось от тоски, и я завыла в голос, сознавая, что натворила, понимая, что потеряла главное.
От мчащейся машины шарахались авто и громко сигналили вслед сумасшедшему лихачу. Я словно одержимая рвалась вперед, надеясь успеть, понимая, что не успею. Кляла себя, что слишком далеко улетела от родного гнезда. Слишком, слишком много хорошего получила от жизни. Жизнь вознаградила с лихвой за нелюбовь отца любовью двух лучших мужчин. А я не ценила ни того, ни другого. Брала, всегда только брала.
Жизнь и дочь мне подарила, и отца вернула любящего и заботливого. Но мне все было мало. Все чего-то не хватало… А счастье было под носом. Что имеем — не храним…
У дома было пусто и темно. Ворота открыты. Машинально отметила, что фонари забыли включить. Это всегда делал Игнат. Ни машин скорых, ни реанимаций. Неужели я опоздала, и его увезли в больницу… в морг?
Огромная машина родителей припаркована на дорожке у гаража. Взвизгнули тормоза, я едва не зацепила отцовский внедорожник, резко остановившись у самых ворот. Входная дверь распахнута настежь. Внутри ни огонька, даже на кухне. Испуганная, с сердцем бьющемся где-то в горле, влетела в дом. Темнота и тишина напугали до колик. Из гостиной шел слабый свет, точно кто-то разжег камин. Ноги подгибались от страха и безысходности. Я побрела в ту сторону. Схватилась за косяк и заглянула в комнату. Секунду мозг пытался осмыслить картинку. Я закрыла глаза и открыла, боясь, что видение развеется. Но картинка осталась. Не выдержав напряжения, я начала оседать прямо на пол, цепляясь за мореное дерево и боясь отвести взгляд.
В камине весело трещали смоляные сухие поленья. В кресле спала старшая дочь, выронив телефон из рук. На пушистой шкуре медведя, напротив решетки рыжий Лакки жмурился на огонь. На нем, зажав плюшевые собачьи уши в кулачке, спала Ляля. Рядом живой и здоровый Игнат читал с планшета книгу. Он повернулся, услышав шорох.
— Машуня, ты уже вернулась? — заметив мое состояние, он отбросил планшет и едва успел подхватить меня на руки. — Что с тобой? Ты чего такая?