— За возврат телефона это слишком.
— Принципиальная Маша Ершова, — словно для себя констатировал Макс. — Не хочешь работать в офисе? Предпочитаешь официанткой? Ты понравилась Гене, и проблем устроиться сюда у тебя не будет.
Он отхлебнул уху с ложки, облизнулся, а я залипла на его губы. Раньше мне в голову не приходило «так» рассматривать парней. Бабушкино воспитание научило сторониться любой высказанной в мой адрес симпатии. Мальчишки вечно что-то ломали, дрались, шумели, подтверждая мнение бабушки — шалопаи и нет им веры. Растут, как трава при дороге, и вырастут из них подлецы.
Но Макс совсем не походил на других. Все, что он делал было нереально красивым, точно он тысячу раз до того отрепетировал каждый жест и слово перед зеркалом. Мне казалось, мы живем с ним в фильме, где все герои «слишком»: красивые, умные, правильные. Он совсем не казался опасным, как другие. Как любой идеальный, киношный герой он притягивал внимание. Я не могла не любоваться им. Сам он вряд ли сознавал, какое впечатление производил.
Вопросительно-насмешливый взгляд «героя» привел в себя, я открыла крышку на горшочке, разглядывая жаркое. С трудом вспоминала, как и чем это едят. В другом горшочке исходили ароматным парком пельмени. К ним прилагались соусы и сметана.
Выпад про симпатию Гены я проигнорила. Мне он не понравился. И дело не в его фигуре или манере общения. Гена в этом ресторане начальство, а персонал совершенно распустился. Вверенные ему сотрудники пасли нас всем табором минут пятнадцать — не меньше. Я глазастая — все вижу.
— Спасибо, Макс, — прям от души поблагодарила его. — Но я постараюсь как-нибудь без личных звонков. — Слизнула с испачканных губ сметану.
Макс завис ненадолго, но тряхнув блондинистой челкой, рассеянно поинтересовался:
— Почему? Можем поболтать про… бином Ньютона, например, — вернул мне подкол про математиков, хитро щурясь и уминая пельмени.
— Я-то с удовольствием. Люблю поболтать ни о чем. Но как представлю, под каким именем буду записана у тебя… — покачала головой. — Какая-нибудь Маруся… м-м-м… — на ходу придумывала сочетание слов, характеризующее меня, но в духе Макса.
Но, как всегда, ничего стоящего не придумывалось. Наевшись, потеряла всякую способность оригинально мыслить.
— Не можешь выбрать между «красивая» и «умная»? — с ехидством поддел меня Макс. — Извини, но этот ник у меня уже занят.
Довольная улыбка украсила лицо блондина. Он даже жевать перестал. Наверняка придумывал очередную шуточку или мое имя начнет рифмовать. Маша ни с чем хорошим не рифмуется.
Нужно срочно отвлечь его от этого дела. Вопрос какой-нибудь задать. Какой же… Думай, Маша, думай…
— Название ресторана, как я понимаю, — это твоя идея? Очень оригинально. Сразу можно догадаться, о чем думалось в тот момент. Пышечки — это так… сексуально…
Он уже хотел мне ответить, когда на стул рядом со мной опустилось грузное тело. В мою сторону дохнуло сигаретами и резким, мужским парфюмом. Блондин за сорок в помятом костюме и несвежей рубашке, расстегнутой у ворота. Когда-то он считался симпатичным, но правильные черты уродливо расплылись, лицо опухло, под глазами залегли мешки, на теме топорщились редкие светлые кудри. Отталкивающий образ дополнял общий неряшливый вид.
— Макс, какого лешего, я целый день не могу до тебя дозвониться! — рявкнул мой сосед — Черт, голова трещит.
От ядреного запаха перегара у меня заслезились глаза, и кулебяка попросилась наружу. С лица Макса слетела улыбка, он сжал губы, с которых готовы были сорваться грубые слова. Выдохнув, он тихо произнес:
— Витя, если ты не заметил, я обедаю с девушкой. Подожди меня в кабинете. Мы поговорим минут через десять.
Глава 5. Узнавательная… или и на осинке родятся апельсинки
— Бабы до добра не доведут, — назидательно произнес Витя и, не думая уходить. — Сначала поют сладко, а не нужен станешь — ноги об тебя вытрут… И э-эх. трубы горят..
Схватив мой стакан с водой, он жадно, с неприятным хлюпающим звуком вылакал весь. Я поморщилась, когда струйки потекли по заросшей щетиной шее, за расстегнутый ворот. Максим молча отвернулся, виновато глянув на меня.
Почему он терпит? Почему не выставит его? На входе же дежурит охрана. Или они под старину косят, юродивых нарочно подкармливают. Чтоб уж совсем аутентично казалось. Только часики бы «юродивому» попроще и одежду. Костюм хоть и мятый, но видно, что не из дешевых. Для рубища уж слишком богато. Или для Москвы в самый раз.
Обед был окончательно испорчен. Я зло поглядывала то на Максима, то на непрошенного гостя. За последний час меня уже второй раз пытаются оскорбить, а Макс не особо реагирует Для него оскорбительное поведение в порядке вещей? Или этому «юродивому» разрешается все?