- Ты слишком привык к тишине и покою, - усмехнулся Ян. – Забыл, каково это, каждый день ожидать удара в спину или нападения? Совсем размяк.
Дэй неодобрительно поджал губы.
- Зато мне не приходится латать тебя, брат, собирать по кусочкам, а потом выслушивать твой скулеж, - парировал он.
***
Мне снилось, что я танцую под дождем. Холодные упругие струи барабанили по спине и плечам. Волосы, превратившиеся в сосульки, облепили лицо и неприятно прикасались к коже. Мокрое платье мешало передвижениям, но я продолжала танцевать. Мои босые ноги утопали в грязи по щиколотку и каждый шаг, каждое движение давалось с трудом.
Но я продолжала танцевать.
С завидным упорством поднимала ногу, делала шаг, поворот. Раскидывала руки в стороны. Кружилась, подставляя лицо под потоки воды.
В чем был смысл этого танца?
Я не знала…
…Но продолжала танцевать. Вскидывала руки над головой, словно пытаясь дотянуться до неба, разогнать вручную тучи, что низко висели над головой и щедро поливали землю водой. Мокрые волосы плетями развевались от каждого движения головой, разбрасывая вокруг целый ворох брызг.
Проснулась я на огромной кровати, устланной красно-черным покрывалом. Резко села и принялась оглядываться по сторонам.
Спальня, выполненная в таких же мрачных тонах, была мне незнакома и я понятия не имела, как оказалась здесь. Кто принес меня в эту комнату, уложил на огромную кровать и заботливо прикрыл огромным пушистым пледом, резко контрастирующим с остальной обстановкой? Именно этот плед и притянул к себе мое внимание. Он был белым, меховым и на удивление мягким. А еще он точно так же не вписывался в обстановку, как и я.
Поежилась от неприятного ощущения. За ночь, волосы не просохли и теперь сырые пряди неприятно прикасались к коже. Платье измялось и тоже оставалось влажным, как и покрывало, на котором я лежала. Сухим по какой-то странной случайности было лишь только это неуместное здесь одеяло, под которым я лежала.
Напротив кровати располагалось трюмо с огромным тройным зеркалом. Именно оно и притянуло к себе мое внимание. Вернее, даже не столько само зеркало, сколько взлохмаченная, бледная девица, что отражалась в нем. Закутанная до самого носа в пушистое меховое одеяло, она выглядела совсем потерянной и лишь только огромные глаза светились каким-то потусторонним светом.
Придерживая огромное одеяло двумя руками, осторожно, стараясь не споткнуться и не упасть, я сползла с кровати. Приблизилась к зеркалу и с удивлением уставилась на собственное отражение. И пусть я старалась не отводить взгляда от зеркальной глади, но в какой-то момент картинка там сменилась. Теперь я уже не видела в собственном отражении ничего необычного. Спутанные темные волосы, укрывают плечи и спину, огромные серо-голубые глаза смотрят настороженно, со скрытой внутри зрачков опаской, невысокая, худенькая, с бледной, почти до прозрачности, кожей – это была я. Такая же, как и всегда. Ничего необычного. Ничего странного или пугающего.
Вздохнув, протянула руку и прикоснулась к зеркальной поверхности, чтобы в ту же секунду отскочить назад. Крик ужаса замер на губах, глаза расширились, а сердце зашлось в безудержном биении – зеркало пошло рябью. В том месте, где моя рука коснулась его поверхности, по зеркальной глади стали расползаться круги, как от камешка, брошенного в воду. Они ускорялись и ускорялись, увеличивая диаметр, и я стала пятиться назад.
Было страшно.
В какой-то момент, ноги подкосились, или быть может, я просто наступила на волочащееся по полу одеяло, не знаю, но в результате полетела на пол.
Одеяло смягчило падение, но я все равно больно ударилась локтем. И тут же подскочила. На этот раз крик ужаса все же сорвался с моих губ.
Незнакомая спальня исчезла. Вместо нее вокруг меня было… было что-то, чему я не могла подобрать названия.
Горящая в огне пустыня, посреди которой змеей вилась трещина. Темное нутро ее манило, звало к себе…
А вокруг бушевал огненный ураган.
Мои босые ноги по щиколотку утопали в углях, но… что самое удивительное… боли я не чувствовала… вот совсем… ни капельки…
Страх стал овладевать мной. Он, словно ледяная змея, опутал тело, подчинил себе сердце, и оно теперь билось раза в три медленнее… еще медленнее… и еще…
Крик застыл в горле, жгучие слезы выступили на глазах.
- Эй! – далекий чужой крик заставил меня вздрогнуть.