Так же я вела себя и по дороге в кабинет директора. И в приемной, где меня заставили сесть на огромный диван. Я ни слова не сказала в свое оправдание, когда мои одноклассники принялись наперебой рассказывать о том, что произошло на самом деле.
- Это все она! – кричал тот самый мальчик, что первым зацепил меня. – Это все Сумасшедшая Диана! Она набросилась на Рину, когда та проходила мимо. Просто подскочила с места и толкнула ее.
- Все было так, Диана? – вопрос был задан директором, но я просто пожала плечами, не спеша что-то говорить.
А мои одноклассники продолжили рассказывать небылицы, как я набрасывалась на них с кулаками, как угрожала…
Правда, одного лишь взгляда хватило, чтобы они замолчали и понурились. Но сказанного было не вернуть.
Я слышала, как секретарь директора звонила моему отцу. Как потом пересказывала своему начальнику, что тот отговорился занятостью и не сможет приехать.
Мне было все равно. Я сидела на диване в приемной, прислушивалась к тому, что творилось в моей голове, и смотрела в окно. Начался дождь, и прозрачные капли воды тонкими струями стекали по оконному стеклу, искажая реальность. Тихому шепоту в моей голове вторил шелест мокрой листвы за окном и барабанная дробь дождевых капель по подоконнику.
Прибежала тетя Агата. Она плакала. Заикалась все время. О чем-то умаляла.
А я снова слушала голоса. Они зазвучали в моей голове с новой силой, и не было никакой возможности разобрать хоть слово. Хотя бы одно словечко. У меня не получалось и от этого хотелось плакать.
Голоса стали моей реальностью. Теперь я все время прислушивалась к ним, пыталась разобрать, о чем они мне шепчут.
Призналась в этом я только тете Агате. Просто однажды ночью, мне снился кошмар. Я слышала, как во сне меня кто-то звал. Звал громко, настойчиво, пугающе. Слова сливались в один шумящий поток, и у меня никак не получалось разобрать смысл.
Тетя Агата ворвалась в мою спальню – я кричала. Кричала громко и кого-то звала, захлебываясь слезами. И с этого все началось.
В школу я больше не ходила, теперь меня перевели на домашнее обучение. Точно я не знала, но однажды слышала, как тетя кому-то плакалась по телефону, что после той истории с Риной меня исключили из школы и родители пострадавшей девочки настаивают на госпитализации.
Если раньше Агата постоянно таскала меня по психологам, то теперь начала показывать более серьезным специалистам. Я замкнулась в себе, почти перестала разговаривать. Даже учиться перестала. Как не бились надо мной приглашенные учителя и воспитатели – все было тщетно. Меня не интересовало ничего из того, чем они пытались привлечь мое внимание.
Меня стали сторониться слуги. Я не раз и не два замечала, как встречаясь со мной в коридоре, служанки разворачиваются и убегают, стремясь как можно скорее скрыться из поля моей видимости.
Возможно, все это могло меня расстроить или обидеть, но… Нет, это ужасно бы отразилось на той Диане, которой я была еще пол года назад. Теперешняя же я… просто не обращала на это внимания. Мне было все равно. Я даже радовалась тому, что никто кроме тети Агаты не пристает ко мне с разговорами, не пытается вытащить меня из той скорлупы, в которой я замкнулась.
Единственное, что меня нервировало – это слезы Агаты. Я терпеть не могла, когда она входила в мою комнату. Обычно это бывало вечером, когда я уже лежала в постели и прислушивалась к тому, что шепчут мне голоса. Тетя Агата садилась на край кровати, смотрела на меня и тихо плакала, утирая глаза скомканным в руке платком. Терпеть это было практически невыносимо еще и потому, что у меня слез не было. Как будто кто-то их выключил. Иногда мне даже хотелось заплакать, но не получалось. Каждый раз, я вспоминала тот дождь и слезы высыхали, так и не появившись.
Тетя Агата сдалась. Она говорила, что не может смотреть на то, как я мучаюсь и совершенно не желала слушать, когда пересилив себя, я все же решалась поговорить с ней, рассказать о том, что со мной происходит. Каждый раз, стоило мне заговорить о голосах, что звучали в моей голове, она закрывала лицо руками и принималась плакать. И я перестала разговаривать с ней и отбросила все попытки что-то объяснить. А она, видимо, сделала из этого собственные выводы.
В это утро отец не отправился на работу, как обычно.
Вместо этого он изъявил желание поговорить со мной. Я удивилась настолько, когда тетя Агата пришла за мной и сказала, что отведет меня к нему, даже забыла о голосах, к которым прислушивалась с того момента, как проснулась. А они предусмотрительно замолчали, будто бы тоже выжидали и желали послушать о том, что скажет мне мой родитель.