Неторопливо шагая, поднялась по ступенькам, проводя рукой по перилам, прошла по пустынному коридору. В холле я не обратила внимания, а здесь заметила, что многое изменилось. Другие ковры, и обивка на мебели, тоже была не такой, как я помнила, исчезли старинные вазы, которые так любила мама, на стенах висели незнакомые мне картины. Этот дом все эти годы жил своей жизнью. Без меня.
Дрожащими руками приоткрыла дверь в свою старую спальню. Что я увижу там? Тоже изменения, или все осталось, как было? В этот момент я не знала, чего мне хотелось больше. Закрыла глаза и переступила порог комнаты, как будто в воду нырнула. Даже дыхание задержала на миг.
Глаза открывать было страшно, но я, все же, сделала это. Комната не изменилась. Совсем. Здесь все было так, как я оставила десять лет назад. Та же мебель, тот же ковер на полу, те же акварели на стенах. Даже на столике у окна лежала недочитанная мною девять лет назад книга.
Я осторожно сделала несколько шагов. Старый паркет обиженно скрипнул под ногами. Окно, завешенное когда-то яркими, а теперь выцветшими занавесками, словно манило меня, притягивало взгляд. Сквозь него я наблюдала за дождем в тот день, когда хоронили маму. Тот дождь как предвестник беды, унес с собой все радости и яркие краски жизни. Смыл потоком мутной воды счастье и оставил после себя серую и холодную реальность. Сегодня дождя не было. Что это значит? Что в моей жизни тоже наступят перемены? Что я снова смогу радоваться жизни, как и все? Что спустя столько лет серости и безысходности, я снова смогу улыбаться солнцу, пению птиц?
- Диана, ты наконец-то дома! – в комнату влетела тетя Агата, и с ходу направилась ко мне.
Она всегда испытывала потребность обниматься. Я хорошо это помнила и, если позволяла ситуация, старалась избежать объятий. Но не в этот раз. Тетя схватила меня за плечи и крепко прижала к своей груди, не переставая причитать что-то, по поводу своей радости, от того, что я снова дома.
- Мы не ждали тебя так рано. Думали, что приедешь только к обеду. Твой отец сейчас на работе, а Маргарет повезла детей в парк. Но скоро они все соберутся, и ты познакомишься со своими братьями. Ты ведь рада, что приехала? – тетя Агата не переставала говорить. Она болтала без умолку, задавала вопросы и сама же на них отвечала.
А я молчала и разглядывала ее. И хоть мы виделись не так давно, она изменилась. А, может, это я не обращала внимания на то, как она выглядит, раньше? Я помню ее полной сил и пышущей здоровьем. Такой, какой она была в тот день, когда я покинула этот дом. А теперь передо мной стояла уже немолодая женщина, с пробивающейся на висках сединой и морщинками на некогда ухоженном лице. Она, как будто, даже ростом стала ниже. Хотя, скорее всего, это я выросла. Но все же эти девять лет и для нее не прошли даром.
Оставшееся время, до приезда моего отца и мачехи прошло, словно в тумане. Тетя Агата не оставляла меня ни на минуту и все говорила и говорила. Рассказывала про то, как Маргарет все замечательно переделала в доме, какие чудные у меня растут братья, как хорошо к ним относится мой отец. Я слушала и почти не слышала того, о чем она рассказывала. По старой привычке, я пыталась прислушаться к себе. Мои голоса молчали. И это настораживало... Тревожило… Нервировало…
Почему? Ведь я впервые услышала их здесь, в этом доме, в этой самой комнате. Тогда в чем дело теперь? Почему они замолчали в тот момент, когда я вышла за ворота интерната? Может быть, я действительно «вылечилась»? Эта мысль не оставляла меня, пока мы ждали отца и его новую жену. Мне было страшно, я так привыкла к моим голосам, что терять их не хотелось. Последние годы они были тем единственным, за что я держалась, что не давало мне на самом деле сойти с ума. И пусть бы все окружающие считали иначе, мне не было до их мнения никакого дела.
Знакомство с Маргарет и братьями прошло странно. Другого слова я просто не могу подобрать, что бы описать это. Они молчали и не смотрели на меня. Лишь изредка поглядывали украдкой и тут же отводили взгляд, стоило мне заметить это. Не было не произнесено ни одного лишнего слова. Только приветствие и стандартные вопросы, относительно поездки из интерната. Отец тоже не горел желанием расспрашивать о последних годах моей жизни, как не торопился разговаривать со мной и о чем-нибудь ином. Он лишь осмотрел меня с головы до ног, кивнул каким-то своим мыслям. И все.
Также прошел и обед, даже тетя Агата не встревала со своими разговорами. На миг мне стало любопытно, всегда ли они так себя ведут, или это мое присутствие повлияло на неестественную молчаливость окружающих?