Мысли путались, я потерялась в себе. Можно думать обо всем и ни о чем, потому что это тяжело. Больно, страшно, непонятно. Нужно что-то решать, делать, но что ты сделаешь, сидя в клетке? Как можно противостоять гению, которого не могли поймать очень много лет? Когда ты просто… воровка, что хотела начать новую жизнь.
В итоге, я уснула, когда окончательно запуталась в своих мыслях, которые сменяли ситуации, дорисовывая красочные картины то спасения, то смерти. И я бы, наверное, спала очень долго, если бы меня не разбудил сладкий бархатистый голос, вынуждая улыбнуться.
— Здравствуй, Элайза. — слышу я где-то далеко, но не сразу открываю глаза. Сон не сразу ушел, а потому я подумала, что это был Стоун… а мы в его квартире. И все чудесно. В груди кольнуло, когда я осознала, что сижу в чертовом подвале, а этот голос не моего любимого, а человека, который меня убьет. Пришлось открыть глаза и присесть на кровать, чтобы посмотреть в лицо своему мучителю.
— Добрый, наверное, день, хотя, я ведь не знаю который час, не говоря уже о времени суток. — кроткая косая улыбка, после чего я чуть потянулась после сна. Не знаю, сколько спала… то ли пару часов, то ли пару суток. Непонятное ощущение. А потеря во времени лишь усугубляла все. Но меня обрадовало то, что я, на самом деле даже не хотя, ответила колко маньяку. Сейчас это мое единственное оружие, что помогает мне чувствовать себя хотя бы не на все сто процентов жертвой.
— Ничего страшного. Сейчас семь утра. Время завтракать. — его улыбка при первой встрече меня бесила, а теперь пугает до мурашек. После его слов я перевела взгляд на его руки, в которых оказался поднос. Есть мне не хотелось, но, видимо, придется. Я не сдвинулась с места, а лишь кивнула ему. Мой убийца кивнул в ответ и, поставив поднос на стул около клетки, где меня заточили, быстро открыл дверь и после, подцепив поднос, поставил его на стол.
— Будь хорошей девочкой. Тебе нужны будут силы. — все еще пугающая улыбка, отчего я будто находилась в холодильнике, чувствуя холод каждой частичкой своего тела. Или же это просто подвал такой холодный. В любом случае, было неприятно, но, на самом деле, я всегда любила холод больше жары, так что… нужно привыкать.
— Для чего? — быстро спросила я, поднимаясь с кровати и подходя к столу. На подносе стояла тарелка с каким-то легким супом из овощей, кусочек хлеба и стакан воды. О, это что — конфетка? Как мило с его стороны. Видимо, поощрение за покорность. Почувствовала себя как в приюте, когда тебя награждали за хорошее поведение, отчего стало мерзко на душе, потому что тот период своей жизни я не любила. Именно там я стала воровкой, именно там я поняла, что жизнь куда хуже, чем казалось, а потому нужно адаптироваться. Хорошо, что я быстро учусь.
Я присела за стол и взяла ложку, начиная есть. Ну, это было съедобно, уже неплохо. Хоть не придется давиться. Хорошие девочки кушают молча, так ведь? Поэтому я не стала переспрашивать, а просто молча ела. Даже не подумав о том, что там может быть любая отрава. Но как только такие мысли пришли в голову, сразу стало хуже. Захотелось выплюнуть все, но я сдержала этот порыв. Лучше бы вообще перестала думать, черт.
— Нужно будет подобрать для тебя образ, сделать фотографии. — его тонкие пальцы коснулись моих волос, поднимая прядь, отчего я задержала дыхание. Стало очень страшно. Хотя, всегда было страшно. Он стоял надо мной, пристально наблюдая за тем, как я ем. Я не понимала его мотивов, да и куда мне их понять, но знать хотелось. К черту приличия.
— Расскажешь, зачем? — я перестала есть, задавая вопрос, но поднять на него взгляд мне не хватило сил. Руки предательски тряслись, особенно, когда я держала ложку. Пришлось положить ее в тарелку, чтобы не выдавать свой страх настолько.
— Ты должна доесть. — его голос стал резко грубим, с металлическими нотками, что словно иголки вводились в мозг. Я сразу же взяла ложку в руки и начала доедать остатки своего супа с куском хлеба. — А после мы поговорим. — а на этой фразе его голос снова стал бархатистым и глубоким, видимо, оценил. Хорошо.
Когда же я покончила с завтраком, он погладил меня по голове, едва касаясь пальцами, но было так мерзко, что захотелось избавить желудок от всего завтрака. Его обращение ко мне… постоянно возвращает меня в чертов приют, в тот период, который сделал меня мной, но который мне так хотелось забыть.