– Ну и наплевать… Слушай, а может быть, станем лесбиянками?
– Ну уж нет, – испуганно рассмеялась я, – это без меня. Кстати, у меня есть одна подруга, Лида, она лесбиянка. И она утверждает, что найти порядочную женщину так же непросто, как и найти порядочного мужчину.
– А я-то думала, что хоть у них все по-человечески, – вздохнула Лера, – слушай, а почему ты все время смотришь на часы?
– Да я давно собиралась тебе рассказать… – замялась я. – Тут один человек предложил мне встретиться…
– Ты имеешь в виду, должно быть, этого Майкла Рикмана? – прищурилась Лера.
– Ну да, – пришлось признаться мне, – мы хотели съездить в Пафос. Хочешь, поехали с нами?
– Судя по тому, какая кислая у тебя физиономия, предложение неискренне. Ладно, ступай. Занимайся любовью, веселись. Но не забывай, что у тебя есть подружка, у которой только что разбилась единственная мечта.
– Я сейчас начну злиться! Нельзя же быть такой эгоисткой. Между прочим, в прошлый наш приезд плохо было мне. И это не мешало тебе развлекаться с Паникосом.
– Только не произноси при мне этого имени! – Лера прижала ладони к ушам. Лак на ее ногтях облупился. – Я его ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Вот так мы и провели остаток кипрского мини-отпуска. Пару раз я улучила время для болезненно коротких свиданий с Майклом Рикманом.
Естественно, я все ему рассказала о гнусной выходке Паникоса. Покачав головой, Рикман вздохнул и сказал, что Паникос никогда не был однолюбом. «Нехорошо так говорить о своем друге, Саша, – немного смутившись, оговорился он, – но сложно хранить верность одной женщине, если ты живешь на Кипре. Представляешь, каждую неделю сюда приезжают сотни смазливых блондиночек со всех уголков земного шара! Мужчина чувствует себя ребенком в конфетной лавке».
Я передала его поэтичное сравнение Лерке.
«Я больше никогда в жизни не буду есть конфет! – заявила она. – И больше никогда в жизни не буду спать с мужчинами!»
В аэропорт нас отвез Майкл Рикман. Машина у него была не по статусу скромная – впрочем, наверное, арендованная. Всю дорогу мы молчали. Мне казалось, что я просто не имею права вести себя как счастливая женщина, когда мою самую лучшую подругу гложет свинцовая тоска. Это будет просто неэтично. Да и могла ли я называться счастливой? Да, я провела несколько замечательных дней с мужчиной, который при иных обстоятельствах мог бы и обрести статус любимого и единственного. Но так уж случилось, что слишком много километров разделяет нас, чтобы мы могли воспринимать друг друга всерьез.
Я понимала, что, скорее всего, вижу Майкла Рикмана в последний раз.
ГЛАВА 6
На моем автоответчике – восемнадцать новых сообщений, и все от Эдуарда. Почему-то я так сразу и подумала – и даже хотела ликвидировать послания, не прослушав их. Но потом решила, что человек, с которым я всерьез рассчитывала обменяться свадебными кольцами, вправе получить хотя бы десять минут моего внимания.
«Шурка, что происходит? Уже несколько дней не могу тебя поймать! Перезвони мне, как только сможешь!»
Прямо в туфлях я прохожу на кухню и пью воду из носика чайника. При этом половина воды выливается на мой любимый кашемировый свитерок – я всегда была растяпой.
«Шурка, если ты не перезвонишь сегодня, я пойду в милицию, не могу отделаться от мысли, что с тобой что-то случилось. Ты же у меня такая дуреха!»
Вот с этим не согласиться невозможно. Случилось – это еще слабо сказано. Дуреха влюбилась. Дуреха не поняла, как именно это произошло. А сейчас этой дурехе плохо. И даже некому пожаловаться. Окружающие скажут, что ей слишком много лет для того, чтобы серьезно относиться к курортным романам.
«Шур, понимаю, ты не хочешь меня видеть. Но по телефону-то можно поговорить?! Пожалуйста, объясни мне, почему ты так себя повела. Что случилось? Если не хочешь говорить, можешь написать электронное письмо!»
Это ужасно, ужасно – но вступать в электронную переписку с бывшим любимым мужчиной мне тоже совершенно не хочется. Понимаю, что я веду себя непорядочно. Это именно из-за таких, как я, мужчины называют женщин суками. Но пойти против своей природы я не могу. Я просто не знаю, что ему сказать.
«Эй ты! Из-за тебя я напился. Шурка, ты просто дрянь! Один мой друг сказал, что ты сволочь… Ой… Из-за тебя я разбил свой плеер!»
С этим я поспорить не могу. Твой лучший друг прав на все сто процентов. Я готова сделать на лбу татуировку «Дрянь!» и пойти в таком виде на работу. Только боюсь, Максим Степашкин меня не поймет – он всегда недоверчиво относился ко всем проявлениям авангарда.
«Шур, ты уж прости меня за вчерашнее. Я был не в себе. Хочу, чтобы ты знала – несмотря ни на что, ты остаешься для меня любимой девушкой!»