— Холошо, тётя Таня! — с широкой улыбкой протягивает мне в ответ руку маленький жук — Аяз. А Андрейка, поддерживая племянника, начинает громко и раскатисто смеяться.
— Ну Аня! Теперь мне не отделаться от этой тёти! Ты головой-то думай, что говоришь! — стреляю в подругу обиженным взглядом, выпрямившись.
— Тебе почти тридцать, конечно, для них ты тётя! — тоже смеётся Аня, заставив меня тем самым расстроенно поджать губы. Вот зачем напоминать о возрасте?!
— Какой Андрюша уже большой! Какой милый малыш! — вновь наклонившись, дёргаю мальчика за щёчку. Когда я уезжала, ему было два-три месяца, а дальше я видела его лишь в соцсетях.
Но Андрей, напыжившись, отходит на шаг.
— И ничего я не малыш! Я мужчина! Мне семь уже исполнилось недавно! — и для верности топает ногой.
«Ну вот и моя очередь смеяться!» — расплываюсь я в ехидстве.
— Конечно-конечно! Вы уже мужчины! Ну как я могла такое сказать!
Эта малышня напоминает мне мою дочку. Какой же это прекрасный возраст! У них с Андрюшей разница чуть больше года. Завтра у моей малышки День Рождения. Двадцать четвёртого мая. А я даже не смогу нормально поздравить её, обнять, поцеловать!
Берём себя в руки, Таня! Скоро мы встретимся! И устроим ей ещё один праздник, но уже с мамой!
Вскоре мы проходим в гостиную, где нас ждали родители Ани. При виде знакомых, таких родных лиц, у меня кое-как получается сдержать очередные слёзы.
— Исәнмесез, Рузиля апа! — обнимаю маму Ани, а затем и её папу. — Здравствуйте, дядя Витя!
— Как похорошела! — восхищённо меня осматривает Рузиля апа.
— Спасибо! Вы тоже только хорошеете!
И правда, такое чувство, что эта женщина с годами становится только моложе и красивей. Хотя они с моей мамой и раньше провоцировали слабоумие у мужского пола только одним своим видом. Мама даже в последние дни своей жизни оставалась красавицей.
— Ох, Танечка, спасибо за комплимент! — смеётся она и вновь усаживается на диван.
Я опускаюсь напротив, а Аня убегает к малышам. Выпрямляюсь, ведь понимаю, что сейчас я узнаю каковы мои шансы на успех.
— Нам Аня всё рассказала. Очень нехорошо получилось. Но давай сразу к делу — сразу же из Рузили апы эта женщина перевоплощается в Самохину Рузилю Асхатовну, первоклассного адвоката. — Первое: у тебя есть хоть какие-то доказательства его измены?
— Абсолютно ничего. Я не собиралась никак использовать это, поэтому и нет компромата, — вздыхаю сокрушённо.
— Может, свидетели? — задаёт следующий вопрос уже Виктор Петрович.
Немного подумав, я киваю.
— Есть. Наша домработница — Абель, она неоднократно видела измены. Мы с ней хорошо общались, поэтому она мне обо всём докладывала. Но, не думаю, что она поедет в Россию свидетельствовать против своего работодателя.
— М-да, — вздыхает Рузиля апа. — Негусто.
Виктор Петрович, прочистив горло, начинает разъяснять:
— Смотри, суд в любом случае будет рассматривать мать в первую очередь, как главного опекуна. А также учитывается желание ребёнка. До суда тебе необходимо обзавестись постоянным местом работы и собственным жильём.
— Да, это я знаю. На работу я уже устроилась. Теперь нужно решить вопрос с жильём. Наша старая однушка, я так понимаю, не подходит?
— Скорее нет. Условия проживания должны быть хорошими. Если сравнивать вас с бывшим мужем, тут он выигрывает.
Я понимающе киваю. В этот момент в гостиную заходит Аня.
— Слушай, Тань! Насчёт жилья. У Карима пустует квартира в центре. Давай мы продадим тебе её в рассрочку?! — с широкой улыбкой предлагает подруга, после чего мои глаза становятся размером с ту самую квартиру.
— Да я с вами в жизни за неё не расплачусь! Ты чего?!
— Не говори глупостей! Мы снизим цену. Будешь отдавать, как сможешь.
— Нет, я не могу, — произношу твёрдо, смотря подруге в глаза. — Возьму двухкомнатную квартиру в ипотеку. Квартира Карима слишком для меня.
— Таня! Подумай головой! Так шансы увеличатся! Подумай о дочке и не отказывайся!
Я вздыхаю и решаю успокоить Аню.
— Я подумаю.
Конечно, нет! Она с ума сошла?! Та квартира в центре стоит как двадцать наших однушек. Я никогда с ними не расплачусь. Да и они без того слишком много для меня делают. Ещё и квартира будет перебором!
Аня тут же хмурится, потому что знает, что мой ответ не изменится.
— Подумай, подумай, — кивает она и снова уходит к детям, ведь там снова кто-то кого-то таскал за волосы.
Мы ещё обсуждаем с её родителями некоторые детали, выпиваем по чашечке чая, а затем я уезжаю домой. Теперь я точно знаю, что за моей спиной два крутых адвоката. А дальше остаётся создать из меня идеального по меркам суда опекуна.