Птички в клетке
Смогут ли они еще летать?
Дети, которых сильно обидели
Смогут ли они еще любить?
Глава 4
Ночь подобна испытанию. Утро сродни избавлению. Усталые глаза тупо смотрят в окно, наблюдая, как восток окрашивается в бледно-розовый. Ворох влажных простыней. Подушка, которую судорожно обнимают тонкие руки. Сброшенное на пол одеяло. И так которую ночь. Бессонница, а если сон и приходит, то такой, что лучше бы его и не было совсем. Подъем. Горячая ванна. Маска, придающая свежесть лицу. Капли, которые уберут красноту с глаз. Хороший тональный крем и консилер, прячущие ее боль и одиночество. Для всех она прежняя: легкая улыбка, прекрасные манеры, и только те, кто знают ее достаточно хорошо, могут заметить, как стремительно затухают те немногие искры жизни, что теплились в ней.
Внешне мадам Корту все та же. Далекая. Красивая. Немного надменная. Она пьет свой утренний кофе с кардамоном и не знает, что где-то в городе кто-то встречает такой же рассвет. Те же влажные скомканные простыни и пустой взгляд. Щетина, уже начавшая превращаться в бороду. Лицо обрело сероватый оттенок из-за кофе и сигарет, ставших уже привычным рационом... Вот только полные губы с чувственным изгибом улыбались все реже. Все чаще они были жестко сжаты. На них больше не было той вальяжной улыбки, что делала мужчину похожим на большого породистого кота. Сейчас он напоминал человека, потерявшего смысл жизни, и отчасти это было правдой. Именно сейчас он понимал, что потерял, наверное, единственное, что могло быть важным.
Он, как и прежде, ходил на работу. Как и прежде изучал дела и не боялся даже самых сложных клиентов, но что-то ушло. Какая-то легкость, с которой он привык жить, исчезла, оставив после себя тяжесть в груди, давившую всякий раз, когда он видел ехидные улыбки коллег. Еще бы! Его роман и разрыв с известной вдовой не мог остаться незамеченным. И только гордость не позволяла Столярову вновь опуститься, и только полное ее отсутствие гнало всякий раз в "Неверленд". Хотя бы просто увидеть...
Обед. Только двенадцать часов, а она уже чувствует себя так, будто вагоны грузила. А ведь всего-то выбрала материалы для новых костюмов аниматоров и побеседовала с управляющей насчет недостачи некоторых продуктов, выявившейся во время последнего пересчета. Все... Руки дрожат, когда Анна берет чашку американо с тремя ложками сахара - это не то, чего она хотела бы сейчас, но это необходимость. Ей необходимо занять себя хоть чем-то. Лишь бы не сидеть дома и не думать. Если она будет думать, то свихнется... Сегодня дело обстоит лучше, и она даже съедает кусок чизкейка, заботливо подставленного старшим официантом Лешей, после чего выпивает еще кофе и выходит в зал. Это тоже необходимость. Клиентам нужно уделять внимание, чтобы они хотели приходить сюда снова и снова, и Анна его уделяла. Через силу. Вымучено улыбаясь. Иногда «зависая» и тупо глядя в одну точку.
Так было и сегодня. Анна вышла из кабинета и прошлась по залу, улыбаясь посетителям, после чего зашла за стойку и замерла, когда увидела за одним из столиков знакомого мужчину и мальчика. Федор Степанович и Ярослав Астаховы. Высокий голубоглазый мужчина и мальчик, поразительно похожий на него. Анна и рада была бы подойти к ним и переброситься парой фраз, но она слишком устала. Сейчас бы зайти в свой кабинет и, откинувшись в кресле, вздремнуть. И она собиралась это сделать и даже уже развернулась, чтобы уйти, но… Ярик заметил ее и с радостным возгласом кинулся к стойке. Они с отцом были частыми гостями в Неверленде, и за последнее время Анна сдружилась и с мальчиком, и с Федором. Шумный, любознательный мальчишка стал для нее настоящей отдушиной, и, общаясь с ним, девушка чувствовала, что отогревается. Правда тепла этого хватало ненадолго, но то, что оно было, не могло не радовать.
Присев на корточки, мадам Корту поймала мальчишку в свои объятия и звонко рассмеялась. Рассмеялась, хоть на душе было так, что хотелось повеситься...
***
Еще одна чашка кофе - на этот раз с молоком - и большой кусок шоколадного торта. Анна не смогла отказать обаятельному ребенку в просьбе присоединиться к ним. Пожалуй, Астахов был единственным человеком, который заставлял Анну чувствовать себя легко. Он и сам был бесконечно легким. Улыбка, голос, манера общения - в нем все располагало. И уже спустя каких-то пятнадцать минут Анна поймала себя на мысли, что от привычной усталости нет следа. Она слушала эмоциональный рассказ Ярика о том, как они с отцом ездили кататься на лошадях, и понимала, что ей интересно. Правда интересно. Интересно слушать. Приятно, когда маленькие ручонки дергают за рукав... Это все было непередаваемо, и Анна с жадностью поглощала каждый рассказ мальчишки и с болью в сердце понимала, что такого чуда у нее никогда не будет...
"Спасибо, мамочка..." - проговорила мысленно и улыбнулась, чтобы не заплакать...