Не знаю, сколько прошло времени. Я даже не заметил, в какой момент колдун перестал читать заклинания и опустил талисман. По рукам волнами прокатывался жар, пальцы онемели, но раны заживали! Я закусил губу, борясь с желанием избавиться от зуда.
Все кончилось в одно мгновение. Зуд и жар пропали без следа. Ран на ладонях больше не было. Как будто и не хватал я клинок голыми руками и вся свалка у казарм только приснилась. Колдун как ни в чем не бывало наполнил кубки в третий раз.
– Видишь, воин, желания сбываются. Не зря мы пили за твое здоровье.
– Спасибо за исцеление, Маглос.
– Спасибо в карман не положишь, Рист. Ты тоже поможешь мне. За взаимную выгоду, воин!
Я поднял кубок – теперь уже легко, одной рукой, – и стукнул им о кубок колдуна. На самом деле все не так плохо, как казалось. Проблема ночлега решена, колдун обещает кое-какие деньги. Выкручусь.
– Идем. Ты, верно, голоден, нас ждет ужин.
Тяжело вздохнув, колдун поднялся и пошел к широкой деревянной лестнице наверх. Ступени заскрипели, вторя его неторопливым шагам. Я тоже встал, еще раз посмотрел на ладони. Ни одной царапины. Только быстро исчезающие едва заметные розовые рубцы. Здорово. Раньше мне доводилось слышать и о чудодейственных исцелениях в храмах, и о волшебных эликсирах, возвращающих жизнь и силу, но чтобы вот так, запросто, испытать такое самому – это было нечто.
– Поспеши, воин. Ужин может остыть, а холодная баранина вредна для желудка.
Я удивился, но решил не задавать вопросов. По моему твердому убеждению, для того, кто умеет мгновенно заживлять раны, подогреть кусок баранины при помощи какого-нибудь заклинания не составляло особого труда, но не спорить же с колдуном! Следом за хозяином я поднялся наверх.
Столовая впечатляла одновременно роскошью и запущенностью. Здесь царил такой же полумрак, что и внизу, из нескольких светильников, установленных в стенных нишах, только в двух дрожали чадящие огоньки масляных фитилей. При этом я готов был поклясться, что когда мы подходили к особняку, в окнах не горело ни одного огонька. Магия, однако… С золотой лепнины под потолком свисали хлопья запыленной паутины, в углах у стен виднелись кучи мусора. Дорогие гобелены на стенах кое-где висели лохмотьями. Впрочем, широкий обеденный стол посреди зала был уставлен хрустальными блюдами, а когда-то белая скатерть все еще выглядела достаточно чистой, чтобы не отбить у меня аппетит. На самом большом блюде действительно дымились куски хорошо прожаренной баранины.
– Проходи, воин, садись к столу. Можешь выбирать любое место. Когда-то давно этот дом видел и более пышные застолья, но сейчас все по-простому. У меня живет всего лишь один слуга, да и тот стар и тяжел на ноги. Его зовут Пуро.
– Когда мы подходили к дому, я не видел в окнах света. Твой слуга накрывал стол в темноте?
Губы колдуна скривились в неприятной усмешке.
– Ты задаешь неожиданные вопросы, Рист. Некто, расхаживающий по старому дому в темноте… звучит жутковато, верно? Впрочем, ты прав. Мой слуга слеп. Вернее, видит только в полумраке. Таким уж я его сделал.
Мне стало не по себе. Вопрос о том, занимается ли славный лысый чернокнижник некромантией, оставался открытым.
– Ты… сделал своего слугу при помощи некромантии, да?
– Есть множество других способов. Искусство некромантии лишь самое известное благодаря глупым крестьянам, которые любят рассказывать друг другу страшные сказки. Когда-то я занимался не только магией, но и многими другими науками: метафизикой, астрологией, алхимией. Пуро – первое удачное существо, которое я создал при помощи своих знаний. После были и другие, но Пуро я оставил у себя как воспоминание о давних временах, когда я был молод и лишен предрассудков.
– Странная у тебя ностальгия, чародей.
– Ну почему же? Художник хранит первый набросок, сделанный еще неуверенной рукой, сапожник иногда достает и рассматривает сапоги, сшитые им еще в подмастерьях, оружейник прячет в дальнем углу мастерской сделанный в юности арбалет. А я привык к Пуро. Он немного туповат и неповоротлив, к тому же уже стар, но все еще способен выполнять простейшие поручения. Хотя… – колдун вздохнул. – Время идет. Когда-нибудь мне придется расстаться с Пуро. Когда я создавал его, я был еще молод и неопытен, не знал многих таинств. Использованные заклинания оказались слабоваты и сейчас постепенно рассеиваются. Чем меньше остается в нем человеческого, тем больше проявляются врожденные инстинкты. Временами им овладевает жажда, тогда приходится быть осторожным или выпускать его погулять. Но это быстро проходит.